Кровавый рыцарь   ::   Киз Грегори

И первые ноты прорезали воздух, слегка тревожные, но в большей степени интригующие, запретные – возбуждение от того, что делаешь что-то недозволенное, ставшее звуком.

Затем Мери заиграла увереннее, и Ареана запела текст, не имеющий ничего общего с музыкой, но звучащий с такой откровенной чувственностью, что та внезапно всколыхнула в Леофе смутные постыдные желания. А когда он сам присоединился, то вдруг поймал себя на мыслях о том, что он сделает с ней, какое наслаждение и боль подарит ее изящному хрупкому телу.

Песня была заклинанием смерти, но его требовалось выстроить с начала и до конца. Недостаточно было просто сыграть последние несколько аккордов, если слушатель не был постепенно подведен к самому краю пропасти.

До сих пор звучала модифицированная шестая тональность, но теперь Мери стремительно переходила к неистовой россыпи нот седьмой, и похоть незаметно преобразилась в безумие. Он услышал громкий смех Роберта и, обведя взглядом комнату, подмечая раскрытые рты и напряженные ухмылки, понял, что разум покидает и остальных.

Даже глаза Ареаны лихорадочно заблестели, Мери задыхалась, темп нарастал, и музыка превратилась в грохочущий вихрь, а потом смягчилась, переходя в тональность, названия для которой у Леофа не было, и разлилась могучими аккордами.

Казалось, мир опрокинулся, но голос Ареаны наполнился черной радостью. Страх исчез, осталась лишь тяга к бесконечным объятиям ночи, к прикосновению тлена, самого терпеливого, неумолимого и совершенного любовника.