JК
Крылья рока :: Асприн Роберт Линн
Страница: 268 из 349Все, что я делал, думал и хотел (исключая сон, который я разделил с Мигнариал, дочерью С'данзо) с того момента, как Ты в первый раз явился ко мне из-за Вашанки.
На некоторое время наступила тишина, а потом заговорила Тень, живой бог, бывший самой тенью, сидевший по правую руку от своего отца.
— Что? Ты хочешь забыть, что ты мой сын?
Голос его звучал скрипуче, как и подобает тени среди теней, но последнее слово раскатисто прогремело.
Ганс опустил взгляд:
— Да.
— Что? — воскликнула Эши. — Ты хочешь забыть все? Что ты был в моих объятиях?
И снова Ганс стал дипломатичным:
— Я предпочитаю быть смертным, о Сама Красота. Как может спокойно жить мужчина, видевший Тебя и даже державший Тебя в объятиях, и сознавать это? Это слишком, о Эши, богиня. Ты не должна позволять помнить это и терзаться воспоминаниями о том, что было и что могло бы быть.
Она стала еще прекраснее, неотразимая, как само это слово, и улыбка ее залила Ганса теплом солнца и луны.
— Пусть будет так, — согласилась богиня и превратилась в просто привлекательную женщину с хорошей фигурой, облаченную в белое, и только.
— Твой сын, Шальпа, сын мой, отмечен печатью гениальности, — сказал Тысячеглазый. — И все же подумай, Ганс, сын бога.
Многое, многое в этом мире досягаемо для тебя. Мы посовещались: ты даже можешь изъявить желание присоединиться к нам, навеки вознесясь над смертными.
На некоторое время наступила тишина, а потом заговорила Тень, живой бог, бывший самой тенью, сидевший по правую руку от своего отца.
— Что? Ты хочешь забыть, что ты мой сын?
Голос его звучал скрипуче, как и подобает тени среди теней, но последнее слово раскатисто прогремело.
Ганс опустил взгляд:
— Да.
— Что? — воскликнула Эши. — Ты хочешь забыть все? Что ты был в моих объятиях?
И снова Ганс стал дипломатичным:
— Я предпочитаю быть смертным, о Сама Красота. Как может спокойно жить мужчина, видевший Тебя и даже державший Тебя в объятиях, и сознавать это? Это слишком, о Эши, богиня. Ты не должна позволять помнить это и терзаться воспоминаниями о том, что было и что могло бы быть.
Она стала еще прекраснее, неотразимая, как само это слово, и улыбка ее залила Ганса теплом солнца и луны.
— Пусть будет так, — согласилась богиня и превратилась в просто привлекательную женщину с хорошей фигурой, облаченную в белое, и только.
— Твой сын, Шальпа, сын мой, отмечен печатью гениальности, — сказал Тысячеглазый. — И все же подумай, Ганс, сын бога.
Многое, многое в этом мире досягаемо для тебя. Мы посовещались: ты даже можешь изъявить желание присоединиться к нам, навеки вознесясь над смертными.