JК
Ксеноцид (Игра Эндера - 3) :: Кард Орсон Скотт
Страница: 5 из 143Если она вырастет такой, а внешностью станет напоминать о тебе, как же мне не сердиться?
- Но ведь ты же можешь научить ее всему, чем являюсь я.
- Если бы я носил в себе часть тебя, - возразил Хань Фей-цы, - мне не пришлось бы жениться на тебе, чтобы сделаться полной личностью. - Пользуясь философией, он балагурил с женой, чтобы отвратить ее внимание от страданий. Таково желание души. Душа сложена из света и обитает в воздухе, потому-то именно она зачинает и сохраняет идеи, в особенности же - идею целостности. Мужчина желает дополнения, желает целостности, образующейся из мужа и жены. Посему никогда он не доверяет собственным мыслям, ибо постоянно грызет его сомнение, на которые лишь мысли жены были ответом. Тем самым, весь мир кажется ему мертвым, ибо нет уверенности, сохранит ли хоть что-нибудь свой смысл под обстрелом этого безрассудного сомнения.
- Весьма глубоко, - заключила Цзянь-цинь.
- Если бы я был японцем, то совершил бы сеппуку, вываливая свои внутренности на урну с твоим прахом.
- Очень мокро и неряшливо.
Он усмехнулся.
- Мне хотелось бы быть древним индусом и сгореть на твоем погребальном костре.
Но ей уже не хотелось шуток.
- Цинь-цзяо, - шепнула женщина, тем самым напоминая мужу, что не сможет сотворить ничего столь театрального, что ему нельзя умереть вместе с нею. Кто-то должен заняться малышкой Цинь-цзяо.
Хань Фей-цы ответил ей со всей серьезностью.
- Как же смогу я научить ее, чтобы она была тем, кем ты есть?
- Все, что есть во мне хорошего, берется от Дао.
- Но ведь ты же можешь научить ее всему, чем являюсь я.
- Если бы я носил в себе часть тебя, - возразил Хань Фей-цы, - мне не пришлось бы жениться на тебе, чтобы сделаться полной личностью. - Пользуясь философией, он балагурил с женой, чтобы отвратить ее внимание от страданий. Таково желание души. Душа сложена из света и обитает в воздухе, потому-то именно она зачинает и сохраняет идеи, в особенности же - идею целостности. Мужчина желает дополнения, желает целостности, образующейся из мужа и жены. Посему никогда он не доверяет собственным мыслям, ибо постоянно грызет его сомнение, на которые лишь мысли жены были ответом. Тем самым, весь мир кажется ему мертвым, ибо нет уверенности, сохранит ли хоть что-нибудь свой смысл под обстрелом этого безрассудного сомнения.
- Весьма глубоко, - заключила Цзянь-цинь.
- Если бы я был японцем, то совершил бы сеппуку, вываливая свои внутренности на урну с твоим прахом.
- Очень мокро и неряшливо.
Он усмехнулся.
- Мне хотелось бы быть древним индусом и сгореть на твоем погребальном костре.
Но ей уже не хотелось шуток.
- Цинь-цзяо, - шепнула женщина, тем самым напоминая мужу, что не сможет сотворить ничего столь театрального, что ему нельзя умереть вместе с нею. Кто-то должен заняться малышкой Цинь-цзяо.
Хань Фей-цы ответил ей со всей серьезностью.
- Как же смогу я научить ее, чтобы она была тем, кем ты есть?
- Все, что есть во мне хорошего, берется от Дао.