JК
Льды возвращаются :: Казанцев Александр
Страница: 464 из 571Он был очень силен, этот жилистый «лейтенант», как я его мысленно прозвала.
Он покатил меня по знакомому коридору с пальмами. Здесь мы «тайком» встречались когда-то с Буровым.
Меня ввезли в его палату.
Под одеялом лежал огромный человек, но на подушке виднелось лишь подобие лица, напоминая скорее кость… И свет еще падал на подушку так, что глазницы казались черными и пустыми.
Кресло поставили рядом с кроватью. Мне помогли наклониться. «Лейтенант» тактично ушел. Остались только старушка няня и моя медсестра. Она не отходила от меня и, я уверена, не была ни лейтенантом, ни старшиной. Женщина о женщине судит безошибочно.
— Буров, — тихо сказала я, — вы слышите… ты слышишь меня? Я пришла.
Его губы шевельнулись. Мне показалось, что он хотел сказать:
— Спасибо, родная…
Слезы мешали мне смотреть. Я сжимала его высохшие руки.
— Буров, все было неправда в том, что я говорила тебе, все! — с жаром сказала я.
Он открыл глаза. Они были живые, они улыбались. Он был счастлив.
Я не лгала, но он понял меня по-своему. Может быть, он вспомнил мои слова о том, будто он не нужен мне, что будто я не люблю его…
И я поцеловала его в жесткий костяной лоб, поцеловала по-женски, так, чтобы почувствовал…
Он посмотрел на меня радостно, потом сощурился. Его взгляд стал проницательным. Я поняла, что сейчас он хочет знать все.
И тогда я наклонилась и стала говорить ему. Я знаю, никто не позволил бы мне этого сделать, если бы я спрашивала разрешения.
Он покатил меня по знакомому коридору с пальмами. Здесь мы «тайком» встречались когда-то с Буровым.
Меня ввезли в его палату.
Под одеялом лежал огромный человек, но на подушке виднелось лишь подобие лица, напоминая скорее кость… И свет еще падал на подушку так, что глазницы казались черными и пустыми.
Кресло поставили рядом с кроватью. Мне помогли наклониться. «Лейтенант» тактично ушел. Остались только старушка няня и моя медсестра. Она не отходила от меня и, я уверена, не была ни лейтенантом, ни старшиной. Женщина о женщине судит безошибочно.
— Буров, — тихо сказала я, — вы слышите… ты слышишь меня? Я пришла.
Его губы шевельнулись. Мне показалось, что он хотел сказать:
— Спасибо, родная…
Слезы мешали мне смотреть. Я сжимала его высохшие руки.
— Буров, все было неправда в том, что я говорила тебе, все! — с жаром сказала я.
Он открыл глаза. Они были живые, они улыбались. Он был счастлив.
Я не лгала, но он понял меня по-своему. Может быть, он вспомнил мои слова о том, будто он не нужен мне, что будто я не люблю его…
И я поцеловала его в жесткий костяной лоб, поцеловала по-женски, так, чтобы почувствовал…
Он посмотрел на меня радостно, потом сощурился. Его взгляд стал проницательным. Я поняла, что сейчас он хочет знать все.
И тогда я наклонилась и стала говорить ему. Я знаю, никто не позволил бы мне этого сделать, если бы я спрашивала разрешения.