JК
Лабиринт теней :: Уайли Джонатан
Страница: 11 из 432Крепкая деревянная дверь была сорвана с петель и отброшена далеко в сторону.
— Мама! — отчаянно закричал он. — Па… Юноша ворвался в дом — и окаменел. Глаза его после яркого солнечного света не сразу привыкли к полумраку, но вот… Он опрометью кинулся прочь, словно задохнувшись, потом согнулся пополам в приступе неудержимой рвоты.
Наконец тело его перестало содрогаться, и он силой заставил себя вновь войти в дом. Тотчас же юноша убедился, что зрение не подвело его. Разумеется, он, как и всякий горец, слышал подобные ужасные истории, но лишь теперь впервые столкнулся с делом рук людей-ножей из Бари.
Его родители бок о бок лежали на столе, но теперь в них трудно было распознать людей. Кожа и сухожилия плотно обтянули иссохшие тела. В невидящих глазах застыло выражение нечеловеческого ужаса, меж белых словно мел губ виднелись оскаленные в страшной усмешке зубы… На их шеях и руках заметно было несколько тонких надрезов, но нигде ни капли крови. Да, вся кровь до последней капли исчезла, словно улетучилась куда-то…
И нервы юноши не выдержали.
— Нет! — закричал он. — Нет!!!
Выхватив меч, Бростек изо всей силы рубанул по дверному косяку, утопив лезвие в дереве, потемневшем от времени. Потом рубанул снова, потом еще и еще раз… Он отчаянно кричал и бранился, словно вымещая на бездушном дереве злобу и ненависть к ускользнувшему врагу. Из его зеленых глаз градом катились слезы — слезы горя и ярости. Но ему требовалось хоть как-то избавиться от мук, душивших его.
— Мама! — отчаянно закричал он. — Па… Юноша ворвался в дом — и окаменел. Глаза его после яркого солнечного света не сразу привыкли к полумраку, но вот… Он опрометью кинулся прочь, словно задохнувшись, потом согнулся пополам в приступе неудержимой рвоты.
Наконец тело его перестало содрогаться, и он силой заставил себя вновь войти в дом. Тотчас же юноша убедился, что зрение не подвело его. Разумеется, он, как и всякий горец, слышал подобные ужасные истории, но лишь теперь впервые столкнулся с делом рук людей-ножей из Бари.
Его родители бок о бок лежали на столе, но теперь в них трудно было распознать людей. Кожа и сухожилия плотно обтянули иссохшие тела. В невидящих глазах застыло выражение нечеловеческого ужаса, меж белых словно мел губ виднелись оскаленные в страшной усмешке зубы… На их шеях и руках заметно было несколько тонких надрезов, но нигде ни капли крови. Да, вся кровь до последней капли исчезла, словно улетучилась куда-то…
И нервы юноши не выдержали.
— Нет! — закричал он. — Нет!!!
Выхватив меч, Бростек изо всей силы рубанул по дверному косяку, утопив лезвие в дереве, потемневшем от времени. Потом рубанул снова, потом еще и еще раз… Он отчаянно кричал и бранился, словно вымещая на бездушном дереве злобу и ненависть к ускользнувшему врагу. Из его зеленых глаз градом катились слезы — слезы горя и ярости. Но ему требовалось хоть как-то избавиться от мук, душивших его.