Лалангамена (сборник)   ::   Диксон Гордон

— Да, действительно много перемен, — сказал Кроуэлл. Почему так темно?

— Они сами попросили. Говорят, при свете их движения замедляются.

— Боже милосердный! — Кроуэлл в изумлении взирал на лихорадочную суматоху вокруг. — На них глядеть-то — и то устанешь.

Шахта представляла собой что-то вроде квадратной в плане пещеры размером с большой зал. Около полусотни бруухиан, работая парами, врубались в три стены с помощью виброкирок и лопат. На каждую пару полагалась одна тачка. Как только она наполнялась, суетливый бруухианин, стоявший рядом, хватал ее, взлетал по склону к четвертой стене, где стояли Кроуэлл и Штрукхаймер, и вываливал руду на конвейер, который выносил ее на поверхность. Потом туземец возвращался, забирал у своего товарища лопату, тот хватался за виброкирку, а третий, лишенный кирки, начинал дергаться у тачки.

Среди этой толчеи сновал взад-вперед маленький бруухианин и, поминутно уворачиваясь от столкновений, разбрасывал по влажному полу пещеры смесь песка и опилок. Во всем ощущался какой-то сумасбродный порядок, словно детвора затеяла сложную игру, напоминавшую одновременно салочки, прятки и эстафетный бег.

— Знаете, — сказал Кроуэлл, — по мнению Вилли Нормана, снижение продолжительности жизни вызвано перенапряжением. Глядя на этот бедлам, я склонен с ним согласиться.

— Действительно, в шахте они трудятся как нигде. Особенно с тех пор, как мы выключили свет.