JК
Коррида на Елисейских Полях :: Мале Лео
Страница: 31 из 174Потом эта тишина быланарушена порывом ветра. Недовольно зашелестели листья деревьев Парка Монсо. Ветер был теплым, жара держалась, может быть, даже усилилась. Я вынул из кармана платок и вытер лоб.
– Никого, – проворчал Марк Ковет. – Меня надули, подсунули неверную информацию...
Я отступил назад, поднял голову и посмотрел на фасад.
Окно на втором этаже все еще было освещено.
– У нее есть прислуга? – спросил я.
– Ничего не знаю. Если и есть, то она не торопится.
– А она, случайно, не оглохла с возрастом?
– Ничего не знаю.
Он опять принялся давить на кнопку. Звонок мне показался другим, чем был в первый раз, – жидким, неприятным, как бы ироничным.
– Вот те на! – воскликнул вдруг журналист.
Он машинально надавил на дверь, и она стала поворачиваться на своих смазанных петлях.
– Раз уж мы дошли сюда, пошли дальше, – сказал я. Мы вошли в темную прихожую.
– Мадемуазель Люси Понсо! – позвал Ковет. – Это пресса! "Ле Крепюскюль". Триумф, мадемуазель... Настоящий триумф...
Слова потерялись в недоброжелательной тишине, в липких потемках.
– Надо посмотреть наверху, – сказал я. – Там, где горит свет.
Мы поднялись по лестнице. Луч света пробивался из щели под дверью. Эта дверь оказалась незапертой, как и все те, что мы уже прошли, и привела нас в уютную, роскошно обставленную комнату. Одна стена была занята книжными полками с дорогими безделушками наверху. На маленьком столике стоял телефонный аппарат.
– Никого, – проворчал Марк Ковет. – Меня надули, подсунули неверную информацию...
Я отступил назад, поднял голову и посмотрел на фасад.
Окно на втором этаже все еще было освещено.
– У нее есть прислуга? – спросил я.
– Ничего не знаю. Если и есть, то она не торопится.
– А она, случайно, не оглохла с возрастом?
– Ничего не знаю.
Он опять принялся давить на кнопку. Звонок мне показался другим, чем был в первый раз, – жидким, неприятным, как бы ироничным.
– Вот те на! – воскликнул вдруг журналист.
Он машинально надавил на дверь, и она стала поворачиваться на своих смазанных петлях.
– Раз уж мы дошли сюда, пошли дальше, – сказал я. Мы вошли в темную прихожую.
– Мадемуазель Люси Понсо! – позвал Ковет. – Это пресса! "Ле Крепюскюль". Триумф, мадемуазель... Настоящий триумф...
Слова потерялись в недоброжелательной тишине, в липких потемках.
– Надо посмотреть наверху, – сказал я. – Там, где горит свет.
Мы поднялись по лестнице. Луч света пробивался из щели под дверью. Эта дверь оказалась незапертой, как и все те, что мы уже прошли, и привела нас в уютную, роскошно обставленную комнату. Одна стена была занята книжными полками с дорогими безделушками наверху. На маленьком столике стоял телефонный аппарат.