JК
Левая рука Тьмы :: Ле Гуин Урсула
Страница: 59 из 80Князь заперся в верхних комнатах центральной башни Очага, как в крепости, и не желал выходить оттуда ни к другу, ни к врагу, ни ради сева, ни ради сбора урожая, ни во время кеммера, ни для развеселых забав. Так прошел один месяц, потом еще один, и еще, и шесть месяцев прошло, и десять, а Берости все сидел в своих покоях как узник и ждал. В дни Оннетерхад и Одстрет (восемнадцатый и девятнадцатый дни месяца. — Дж. Аи) он отказывался от пищи и питья, а также совсем не ложился спать.
Его возлюбленным кеммерингом, связанным с ним клятвой верности, был некто Хербор из Рода Геганнер. И вот этот Хербор поздней осенью, уже в месяце Гренде, объявился в Цитадели Танжеринг и сказал Ткачу: «Мне необходимо получить предсказание».
«Чем ты можешь нам заплатить за это?» — спросил Ткач Одрен, заметив, что человек этот одет бедно, на нем старые башмаки, и сани у него тоже старые.
«Я заплачу собственной жизнью», — сказал Хербор.
«А нет ли у тебя чего-нибудь иного, господин мой? — учтиво спросил Одрен, ибо теперь обращался с ним как с самым благородным князем. — Не можешь ли ты расплатиться с нами иначе?»
«Не могу: у меня больше ничего нет, — ответил Хербор — Но я не уверен, имеет ли моя жизнь какую-либо ценность для вас».
«Нет, — сказал Одрен, — для нас — никакой».
Тогда Хербор упал перед Одреном на колени, сгорая от стыда и любви, и крикнул: «Умоляю, ответь на мой вопрос! Это не ради меня».
«Ради кого же?» — спросил Ткач.
«Ради князя моего и кеммеринга Аше Берости, — ответил Хербор и заплакал.
Его возлюбленным кеммерингом, связанным с ним клятвой верности, был некто Хербор из Рода Геганнер. И вот этот Хербор поздней осенью, уже в месяце Гренде, объявился в Цитадели Танжеринг и сказал Ткачу: «Мне необходимо получить предсказание».
«Чем ты можешь нам заплатить за это?» — спросил Ткач Одрен, заметив, что человек этот одет бедно, на нем старые башмаки, и сани у него тоже старые.
«Я заплачу собственной жизнью», — сказал Хербор.
«А нет ли у тебя чего-нибудь иного, господин мой? — учтиво спросил Одрен, ибо теперь обращался с ним как с самым благородным князем. — Не можешь ли ты расплатиться с нами иначе?»
«Не могу: у меня больше ничего нет, — ответил Хербор — Но я не уверен, имеет ли моя жизнь какую-либо ценность для вас».
«Нет, — сказал Одрен, — для нас — никакой».
Тогда Хербор упал перед Одреном на колени, сгорая от стыда и любви, и крикнул: «Умоляю, ответь на мой вопрос! Это не ради меня».
«Ради кого же?» — спросил Ткач.
«Ради князя моего и кеммеринга Аше Берости, — ответил Хербор и заплакал.