JК
Лик Хаоса :: Асприн Роберт
Страница: 288 из 292- Куда ты несешь меня?
Обжигающие ветры унесли его сознание. Единственное, что он еще мог ощущать, было властное пожатие, удерживающее его руку. Мир раскололся на боль и тьму, но сквозь облака, вьющиеся вокруг него, он смутно различал слабые образы - вычурное великолепие большого города, развевающееся знамя Императора; войска, медленно ползущие, словно полчища муравьев, по равнинам; горы, содрогающиеся от сражений людей и колдунов; здесь и там очаги густой тьмы, где силы еще более жестокие, чем человеческие, вели сражение за господство.
Вдруг он увидел под собой знакомые очертания гавани, путаницу домов и тускло сияющий золотом храм. Боль стиснула его своими огромными руками, и он упал.
* * *
Во рту у Лало было так же противно, как в навозной куче у "Распутного Единорога", и чувствовал он себя так, будто пасынки проводили у него в голове тактические маневры. За исключением досадливого пульсирования в руке, он вообще едва ли чувствовал свое тело. И Джилла звала его.
"Святой Анен, да будь я проклят тобою, если еще раз отведаю этого вина", - думал он, совершенно сбитый с толку.
Тщетно пытался он вспомнить, что же это было за вино, и с ужасом понял, что не в состоянии вспомнить ничего из приключившегося с ним. Это его обеспокоило. Джилла, должно быть, страшно разозлилась из-за того, что ей пришлось тащить его домой. А судя по привкусу, который ощущался во рту, он, наверное, ко всему прочему, еще и заболел.
Обжигающие ветры унесли его сознание. Единственное, что он еще мог ощущать, было властное пожатие, удерживающее его руку. Мир раскололся на боль и тьму, но сквозь облака, вьющиеся вокруг него, он смутно различал слабые образы - вычурное великолепие большого города, развевающееся знамя Императора; войска, медленно ползущие, словно полчища муравьев, по равнинам; горы, содрогающиеся от сражений людей и колдунов; здесь и там очаги густой тьмы, где силы еще более жестокие, чем человеческие, вели сражение за господство.
Вдруг он увидел под собой знакомые очертания гавани, путаницу домов и тускло сияющий золотом храм. Боль стиснула его своими огромными руками, и он упал.
* * *
Во рту у Лало было так же противно, как в навозной куче у "Распутного Единорога", и чувствовал он себя так, будто пасынки проводили у него в голове тактические маневры. За исключением досадливого пульсирования в руке, он вообще едва ли чувствовал свое тело. И Джилла звала его.
"Святой Анен, да будь я проклят тобою, если еще раз отведаю этого вина", - думал он, совершенно сбитый с толку.
Тщетно пытался он вспомнить, что же это было за вино, и с ужасом понял, что не в состоянии вспомнить ничего из приключившегося с ним. Это его обеспокоило. Джилла, должно быть, страшно разозлилась из-за того, что ей пришлось тащить его домой. А судя по привкусу, который ощущался во рту, он, наверное, ко всему прочему, еще и заболел.