JК
Любовь колдовская... :: Рибенек Александр Вадимович
Страница: 32 из 235Аксинья подалась было за ними, но он прикрикнул на нее:
— А ты, мать, оставайся в хате. Нечего тебе с нами таскаться, и без тебя управимся!
Разбудив своего работника, спавшего на сеновале, Степан Прокопьевич быстро запряг лошадей в повозку, и скоро они уже мчались за хутор, разбрызгивая грязь.
Старуха лежала там, где ее оставила Дарья. Глаза были открыты, но, казалось, уже ничего не видели. Степан Прокопьевич прислонился ухом к груди и сказал:
— Ишо жива! Мишка, давай-ка уложим ее в повозку!
Мишка, дюжий парень, уже не первый год работавший у Гришиных, помог хозяину поднять и уложить старуху в повозку. Худая, иссушенная годами женщина показалась мужчинам почему-то очень тяжелой.
— Дашка, живо давай сюда! — крикнул Степан Прокопьевич дочери, которая стояла рядом с повозкой ни жива, ни мертва.
Как только девушка оказалась рядом с ними, ее отец огрел кнутом лошадей и помчался к дому…
Бабку Василису занесли в ее хату и положили на лежанку. Дарья заботливо укрыла ее теплым одеялом, Мишка разводил огонь в печке, потому что тело старухи было холодным, как лед.
Прибежала Аксинья с горячим отваром и попыталась напоить им мать, но старая женщина уже ни на что не реагировала. Крупные слезы полились из глаз дочери, когда она поняла, что та на самом деле умирает.
— Мишка! — вдруг крикнул Степан Прокопьевич. — Хватай топор, лезь на крышу. Надобно прорубить скрозь нее дыру в хату.
— А ты, мать, оставайся в хате. Нечего тебе с нами таскаться, и без тебя управимся!
Разбудив своего работника, спавшего на сеновале, Степан Прокопьевич быстро запряг лошадей в повозку, и скоро они уже мчались за хутор, разбрызгивая грязь.
Старуха лежала там, где ее оставила Дарья. Глаза были открыты, но, казалось, уже ничего не видели. Степан Прокопьевич прислонился ухом к груди и сказал:
— Ишо жива! Мишка, давай-ка уложим ее в повозку!
Мишка, дюжий парень, уже не первый год работавший у Гришиных, помог хозяину поднять и уложить старуху в повозку. Худая, иссушенная годами женщина показалась мужчинам почему-то очень тяжелой.
— Дашка, живо давай сюда! — крикнул Степан Прокопьевич дочери, которая стояла рядом с повозкой ни жива, ни мертва.
Как только девушка оказалась рядом с ними, ее отец огрел кнутом лошадей и помчался к дому…
Бабку Василису занесли в ее хату и положили на лежанку. Дарья заботливо укрыла ее теплым одеялом, Мишка разводил огонь в печке, потому что тело старухи было холодным, как лед.
Прибежала Аксинья с горячим отваром и попыталась напоить им мать, но старая женщина уже ни на что не реагировала. Крупные слезы полились из глаз дочери, когда она поняла, что та на самом деле умирает.
— Мишка! — вдруг крикнул Степан Прокопьевич. — Хватай топор, лезь на крышу. Надобно прорубить скрозь нее дыру в хату.