JК
Любовь прекраснее меча :: Легостаев Андрей
Страница: 259 из 430Он грязно выругался.
— Отойди, обезьяна чертова! — с гримасой отвращения сказал он и вновь наполнил кружку.
Марьян легла на краешек постели и горько заплакала — совсем не того ожидала она.
Проснулась Марьян от того, что ее резко и грубо перевернули на спину и жадная рука, разрывая ткань ее ритуального платья, стала шарить по груди.
Мерзкий отвратительный запах винного перегара мгновенно вызвал в ней позывы к рвоте. Марьян безумно испугалась и закричала — она ничего не понимала, ей было жутко и дико.
— Ты еще кричишь, дрянь! — услышала она голос избравшего ее в спутницы мужчины.
Грязная рука зажала ей рот, в то время как вторая его ладонь со всей силы сжала молодую девичью грудь.
Было очень страшно.
Она вырывалась, извивалась, но он навалился на нее всем телом, распластал на кровати, разорвал одежды…
Вдруг с оглушающей, обжигающей болью что-то чужое, гнусное разорвало ей внутренности, заставив на секунды забыть ее кто она, что она, где она.
Вековые дремлющие инстинкты самосохранения проснулись в благородной принцессе.
Марьян рванулась из последних сил, высвободилась от зажавшей рот ладони и впилась молодыми крепкими зубами в плечо насильника. Она сжимала зубы, думая лишь об одном — чтобы прекратилась эта непереносимая боль, чтобы чуждое, гнусное ушло из нее…
Мужчина от неожиданности и резкой боли закричал и рванулся.
— Отойди, обезьяна чертова! — с гримасой отвращения сказал он и вновь наполнил кружку.
Марьян легла на краешек постели и горько заплакала — совсем не того ожидала она.
Проснулась Марьян от того, что ее резко и грубо перевернули на спину и жадная рука, разрывая ткань ее ритуального платья, стала шарить по груди.
Мерзкий отвратительный запах винного перегара мгновенно вызвал в ней позывы к рвоте. Марьян безумно испугалась и закричала — она ничего не понимала, ей было жутко и дико.
— Ты еще кричишь, дрянь! — услышала она голос избравшего ее в спутницы мужчины.
Грязная рука зажала ей рот, в то время как вторая его ладонь со всей силы сжала молодую девичью грудь.
Было очень страшно.
Она вырывалась, извивалась, но он навалился на нее всем телом, распластал на кровати, разорвал одежды…
Вдруг с оглушающей, обжигающей болью что-то чужое, гнусное разорвало ей внутренности, заставив на секунды забыть ее кто она, что она, где она.
Вековые дремлющие инстинкты самосохранения проснулись в благородной принцессе.
Марьян рванулась из последних сил, высвободилась от зажавшей рот ладони и впилась молодыми крепкими зубами в плечо насильника. Она сжимала зубы, думая лишь об одном — чтобы прекратилась эта непереносимая боль, чтобы чуждое, гнусное ушло из нее…
Мужчина от неожиданности и резкой боли закричал и рванулся.