Любовь среди руин   ::   Во Ивлин

Было время, когда знал, что за дело следует шесть месяцев, или там три года; что бы там ни было, знал, что и как. А эти тюремные комиссары со своими Превентивным Надзором да Исправляющим Отношением могут держать тебя или выкинуть, когда захочут. Это неправильно.

– Я тебе скажу, приятель, что и как, – продолжал м-р Потный. – Нынче нет такого понимания преступления, какое раньше было. Помню, когда я по карманам лазил и впервой очутился перед судьей, тот прямо сказал: «Парень,» – говорит. – «Ты вступаешь на такую стезю, которая может привести только к горю и деградации на этом свете и к вечному проклятию на том.» Вот это разговор. Все ясно-понятно. Но когда я в последний раз погорел, меня, перед тем как послать сюда, назвали «антисоциальным явлением» мне сказали, я, мол, «плохо приспособляемый». Нельзя так говорить с человеком, который уже жизнь прожил, пока они еще пешком под стол ходили.

– И мне что-то похожее говорили.

– Ага, и теперь вот они тебя выкидывают, как будто у тебя нет никаких Прав. Я говорю, многим тут не нравится, что ты уходишь, да еще так внезапно. Кто следующий, вот о чем мы гадаем.

Я скажу, где ты обмишурился, парень. Ты доставлял мало хлопот. Из-за этого они так легко сказали, что ты излечился. Мы с Мылом тут разбираемся. Помнишь, птичек пришили? Так это я да Мыло. Пришлось попыхтеть – мощные были, сволочи. Но мы скрыли все улики, и если зайдет разговор, что мол, я да Мыло «реабилитировались», мы все и выложим!

Ну, пока, приятель.