JК
Лунная соната для бластера :: Серебряков Владимир
Страница: 62 из 89Вроде бы и не изменилось ничего, а все же создавалось почему-то впечатление то ли чумы,то ли арбора, то ли еще какой-то напасти, поразившей полупустой приемный зал. Особенно поражали мелочи — нелепые, и оттого особенно давившие на разгоряченное недавними событиями воображение. Развороченная допросная кушетка, кривые глубокие борозды на стене. Следы борьбы. …Бурые пятна.
— Что тут случилось? — проговорил я, оглядываясь.
— А ты пойди, посмотри! — Эрик дернулся всем телом. Я проследил за его взглядом. Мои глаза уловили недобрый блеск стеклита.
За перегородкой, разделившей «обезьянник» (как мы называли промеж собой центральный зал) и тоннельчик, ведший к камерам предзака, вяло бесновался Эрнест Сиграм. То, что от него осталось. Когти царапали алмазно-твердый материал, оставляя на нем, к моему ужасу, едва заметные, видимые лишь при косом освещении, бороздки. Волосы — и шерсть — шевелились сами по себе. Глаза желтовато светились. Тварь рычала, но звук не доходил до нас.
— Так он — ликантроп?
— И глубокий. — Эрика опять дернуло. Он, похоже, только усилием воли удерживал себя в форме. — Мы попытались уговорить его на скенирование, но он продолжал отказываться. Потом, видимо, сообразил, что выдает себя с головой. Даже если он и не замешан, как утверждает, в покушении на тебя, то хочет что-то скрыть. Чувствовал, видно, что Закон о тайне мысли на такие вещи не распространяется. Или у него блок. Так или иначе, он дал согласие, мы начали готовиться… Я как раз тебе звонил. А он разбудил зверя.
— Что тут случилось? — проговорил я, оглядываясь.
— А ты пойди, посмотри! — Эрик дернулся всем телом. Я проследил за его взглядом. Мои глаза уловили недобрый блеск стеклита.
За перегородкой, разделившей «обезьянник» (как мы называли промеж собой центральный зал) и тоннельчик, ведший к камерам предзака, вяло бесновался Эрнест Сиграм. То, что от него осталось. Когти царапали алмазно-твердый материал, оставляя на нем, к моему ужасу, едва заметные, видимые лишь при косом освещении, бороздки. Волосы — и шерсть — шевелились сами по себе. Глаза желтовато светились. Тварь рычала, но звук не доходил до нас.
— Так он — ликантроп?
— И глубокий. — Эрика опять дернуло. Он, похоже, только усилием воли удерживал себя в форме. — Мы попытались уговорить его на скенирование, но он продолжал отказываться. Потом, видимо, сообразил, что выдает себя с головой. Даже если он и не замешан, как утверждает, в покушении на тебя, то хочет что-то скрыть. Чувствовал, видно, что Закон о тайне мысли на такие вещи не распространяется. Или у него блок. Так или иначе, он дал согласие, мы начали готовиться… Я как раз тебе звонил. А он разбудил зверя.