Я схватил горшок с румянами и аккуратно поставил его обратно на стол. — Послушайте, мне лично все равно, но моя подруга Банни…
— Забудь об этом! — огрызнулась моя собеседница. Ее подруги презрительно глянули в мою сторону. — Вот оно что! Значит, на нее работает сам Скив Великолепный? И после этого ты хочешь, чтобы мы добровольно отказались от наших маленьких преимуществ? Да не иначе как ты выжил из ума. Мы будем делать все, чтобы победить. И как, скажи на милость, ты собираешься нам помешать?
В ответ я лишь печально пожал плечами и пошел назад, туда, где сидела Банни и читала свою тысячу раз правленую-переправленую речь. Действительно, что я мог сделать? Что такого я мог сделать?
Силовая линия под ареной была достаточно мощная, и я мог ею воспользоваться, если, конечно, пожелал бы добиться того, чтобы в третьем туре никто из участниц не жульничал.
Но, с другой стороны, разве я имею право навязывать остальным свои взгляды? Наверное, лишь в том случае, если бы не был лично заинтересован в исходе конкурса. Я же опекал одну из участниц, которой всеобщий отказ от жульничества был бы просто на руку.
— Ну как? Получилось? — спросила Банни, однако даже не дала мне хотя бы что-то промямлить в свое оправдание. — Ничего страшного. Само собой, они послали тебя куда подальше. Но все равно, спасибо за труды. Я горжусь тобой. Ведь твоих талантов хватило бы, чтобы победить их всех до единой. Но это не было бы честно.