Козел отпущения   ::   Дю Морье Дафна

Домой его привели не похороны жены, а то, что последует за ними в результате ее смерти.

-- Знаете, -- сказал он, -- я не ожидал, что вы справитесь. Когда я оставил вас неделю назад в Ле-Мане, я думал, что вы отправитесь в полицию, выложите им свою историю, и, в конце концов, хоть объяснить толком вы ничего и не сможете, они вам поверят. А вместо этого, -- он рассмеялся, -- вы умудрились водить всех за нос в течение семи дней. Примите мои поздравления. Как бы вы пригодились мне лет двенадцать -- пятнадцать назад! Скажите, никто так ничего и не заподозрил?

-- Никто, -- сказал я.

-- А моя мать? И девочка?

-- Меньше всех остальных.

Я сказал это со странным удовлетворением, даже злорадством. Никто не ощутил его отсутствия, никто не сожалел о нем.

-- Интересно, -- сказал он, -- до чего вы докопались. Меня страшно забавляет мысль о том, например, как вам удалось управиться с Рене: еще до того, как я уехал в Париж, она изрядно мне надоела. И как вы осушили слезы Франсуазе. И пытались ли с неуместной учтивостью заговаривать с Бланш. Что касается матери, с ее нуждами в дальнейшем будет иметь дело врач. Естественно, не наш, а специалист. Ей придется переехать в клинику. Я уже начал переговоры на этот счет в Париже.

Я поглядел на дуло пистолета на спинке стула. Нет, мне не удастся добраться до него. Скорый на руку, как и во всем остальном, он меня опередит.

-- Графине незачем уезжать в Париж, -- сказал я, -- хотя, вероятно, она будет нуждаться в медицинском уходе дома. Она хочет бросить наркотики. Я просидел у нее всю прошлую ночь.