JК
Мафиози из гарема :: Славная Светлана
Страница: 36 из 386Какие именно горы – Анды, Кордильеры, Гималаи, Уральский хребет?
– Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, – вежливо поддержал беседу больной.
– Ну, вот и молодец, – потирая руки от нетерпения, подскочил к его регенеративному «саркофагу» Забойный. – Итак, мы выяснили, что ты – Магомет.
Обгоревший протяжно вздохнул:
– О, пахлава моей селезенки! Газель твоей мысли увязла в болоте невежества.
– В болоте? – округлил глаза полицейский. – Ты издеваешься или как? Что у нас все-таки на повестке дня: леса, горы или болота? Нет, теперь мне совершенно ясно, что ты шпион. Кто еще станет так измываться над следствием? Ну-ка, отвечай не раздумывая: шерше ля фам? Но пасаран? Айн-цвай полицай?
– Твой язык изливает мудрость, но сердце скачет по ристалищу глупости, – сделал окончательный вывод обгоревший и, устало прикрыв глаза, отвернулся к стене.
Лейтенант обиженно нахохлился, пытаясь осмыслить последнюю фразу субъекта и сделать надлежащие выводы. Иван, со страдальческим выражением лица наблюдавший эту сцену, нервно заметался по заставленной аппаратурой каморке. Старший следователь вопросительно уставился на Птенчикова:
– Я ошибся, или этот огарок грубо оскорбил нашего лучшего сотрудника?
Но Иван не успел поделиться своим мнением на сей счет: будто вспомнив о чем-то необычайно важном, подследственный резво плеснулся в своем футляре.
– Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, – вежливо поддержал беседу больной.
– Ну, вот и молодец, – потирая руки от нетерпения, подскочил к его регенеративному «саркофагу» Забойный. – Итак, мы выяснили, что ты – Магомет.
Обгоревший протяжно вздохнул:
– О, пахлава моей селезенки! Газель твоей мысли увязла в болоте невежества.
– В болоте? – округлил глаза полицейский. – Ты издеваешься или как? Что у нас все-таки на повестке дня: леса, горы или болота? Нет, теперь мне совершенно ясно, что ты шпион. Кто еще станет так измываться над следствием? Ну-ка, отвечай не раздумывая: шерше ля фам? Но пасаран? Айн-цвай полицай?
– Твой язык изливает мудрость, но сердце скачет по ристалищу глупости, – сделал окончательный вывод обгоревший и, устало прикрыв глаза, отвернулся к стене.
Лейтенант обиженно нахохлился, пытаясь осмыслить последнюю фразу субъекта и сделать надлежащие выводы. Иван, со страдальческим выражением лица наблюдавший эту сцену, нервно заметался по заставленной аппаратурой каморке. Старший следователь вопросительно уставился на Птенчикова:
– Я ошибся, или этот огарок грубо оскорбил нашего лучшего сотрудника?
Но Иван не успел поделиться своим мнением на сей счет: будто вспомнив о чем-то необычайно важном, подследственный резво плеснулся в своем футляре.