JК
Маги и мошенники :: Долгова Елена
Страница: 444 из 505Здесь же чернел круг остывшего костра. Людвиг опустился на колени и смахнул снег с белого, застывшего лица убитого – тот уже окоченел, фасон рубашки, угловатый орнамент, пущенный по краю плаща, и черные жесткие кудри выдавали в нем румийца.
– Нет, только не это!
Мокрый снег и холод исказили лицо покойного, но через минуту Людвиг немного успокоился – убитым оказался вовсе не кир Антисфен. По-видимому, румийского торговца подстрелили из засады и добили ножом – оперенье стрелы торчало из-под левой ключицы, на рубашке засохли бурые пятна. Фирхоф заставил себя склониться над соседним холмиком, им оказалось припорошенное снегом тело молодой женщины, сорванное и втоптанное в снег головное покрывало валялось рядом. Застывшие зрачки смотрели в пустое небо. Людвиг поправил юбку румийки, поднял покрывало и прикрыл им смуглое удлиненное лицо и голые, исцарапанные плечи.
– Есть здесь еще кто-нибудь?
Сквозь шум ветра пробился едва слышный писк. Из-под сугроба торчал край теплого плаща и советник поспешно расшвырял влажный снег. Под снегом оказалась смертельно испуганная девочка лет семи – ее утонченное, красивое личико посинело от холода и страха. Фирхоф поднял ребенка – дочь убитых не сопротивлялась, по-видимому оцепенев от потрясения. Она мелко тряслась и молчала, не отзываясь ни на церенские, ни на румийские слова утешения.
“Что я наделал!” – с запоздалым раскаянием подумал фон Фирхоф. “На моей совести теперь и эта резня.
– Нет, только не это!
Мокрый снег и холод исказили лицо покойного, но через минуту Людвиг немного успокоился – убитым оказался вовсе не кир Антисфен. По-видимому, румийского торговца подстрелили из засады и добили ножом – оперенье стрелы торчало из-под левой ключицы, на рубашке засохли бурые пятна. Фирхоф заставил себя склониться над соседним холмиком, им оказалось припорошенное снегом тело молодой женщины, сорванное и втоптанное в снег головное покрывало валялось рядом. Застывшие зрачки смотрели в пустое небо. Людвиг поправил юбку румийки, поднял покрывало и прикрыл им смуглое удлиненное лицо и голые, исцарапанные плечи.
– Есть здесь еще кто-нибудь?
Сквозь шум ветра пробился едва слышный писк. Из-под сугроба торчал край теплого плаща и советник поспешно расшвырял влажный снег. Под снегом оказалась смертельно испуганная девочка лет семи – ее утонченное, красивое личико посинело от холода и страха. Фирхоф поднял ребенка – дочь убитых не сопротивлялась, по-видимому оцепенев от потрясения. Она мелко тряслась и молчала, не отзываясь ни на церенские, ни на румийские слова утешения.
“Что я наделал!” – с запоздалым раскаянием подумал фон Фирхоф. “На моей совести теперь и эта резня.