Крайняя маза   ::   Белов Руслан

– Получается, что Паша был не причем? Он не узнал твою светлость и, следовательно, в глаза не видел? И тогда получается, что мне и тебя надо было закапывать в яме у Пономарки?

– Почему и меня? А триста пятьдесят тысяч баксов? Если бы не я...

– Ты считаешь, что триста пятьдесят тысяч баксов – это красная цена за Юлию?

– Тебе решать... – пожал плечами Шурик. – По мне, она и...

– Слушай, мне надоело с тобой в светские игры играть, – перебил его Смирнов. Или ты мне все исчерпывающе рассказываешь, или я иду к Марье Ивановне за паяльником. Ты должен усечь, что вопрос с Юлией для меня принципиальный. Или я наказываю истинного виновника, или я есмь дерьмо на всю оставшуюся жизнь. Тебя я простил... нет, не то слово, тебя я оставил в живых из-за того, что поверил. Поверил, что заставили тебя сделать эту гадость. Мы, ителлигентишки, народ сентиментальный, понимаешь, мы все простить норовим...

– Знаешь, перед тем, как к делу перейти, я хочу сказать тебе в порядке благодарности за паяльник, что твоя Юлия тогда кончила, и кончила два раза... Как в песне поется: Put me up, put me dawn, make me happy.

– Врешь, сволочь! – выдавил Смирнов, багровея.

И решив, что в сложившейся ситуации уважающий себя человек должен выражать чувства и отношение не чем иным как незамедлительным рукоприкладством, бросился на Шуру.

Упал он на него невменяемым: Шура брызнул ему в лицо из газового баллончика.



14. Почему коньяк Камю получил Нобелевскую премию



Очнулся Смирнов в половине двенадцатого.

"До чего же нехорошо на душе...