Маленький полустанок в ночи   ::   Балабуха Андрей

-- Знаете, Борис Вениаминович, -- сказал он, уходя (это было характерной чертой Старика: всех студентов он знал по имени и отчеству и никогда не величал иначе), -- очень получается любопытно. Сдается мне, к этому разговору мы еще вернемся. А буде мне попадется что-нибудь в таком роде, -- обязательно сохраню для вас. Нет, ей-ей, золотая это жила, ваша хомофеноменология.

Он первым ввел это слово. И так оно и осталось: "хомофеноменология". Несмотря на неудобопроизносимость. Из уважения к Старику? Вряд ли. Просто лучшего никто не предложил. Да и нужды особой в терминах Борис не видел

А жизнь шла своим чередом. Борис кончил биофак, -- если и не с блеском, то все же очень неплохо, настолько, что его оставили в аспирантуре. А когда он, наконец, защитился и смог ставить перед своей фамилией каббалистическое "к.б.н.", -- Старик взял его к себе, потому что сам Старик был теперь директором ленинградского филиала ВНИИППБ, то бишь Всесоюзного научно-исследовательского института перспективных проблем биологии, организации, в просторечии именовавшейся "домом на Пряжке". Нет-нет, потому лишь, что здание, где помещался филиал, было действительно построено на набережной Пряжки, там где еще совсем недавно стояли покосившиеся двух-трехэтажные домишки(

Старик дал Баржину лабораторию и сказал:

-- Ну, а теперь -- работайте, Борис Вениаминович. Но сначала -подберите себе людей. Этому вас учить, кажется, не надо.

Люди у Баржина к тому времени уже были. И работа -- была. Потому что началась она почти год назад.