Мародер 2   ::   Беркем Аль Атоми

Сразу несколько баб, мездривших вонючие шкуры, вскочили и пронзительно заорали ему вслед; им яростно ответили работающие ближе к дверям - в спины здорово несло из сеней, октябрь нынче задался более смахивающим на декабрь, разве что снега все нет. В этой избе проблема "закрыть-оставить приоткрытой" всегда вызывает напряг - дальним от входа невозможно дышать, ближним дует в натянутые поясницы и обветривает руки до сеточки кровавых трещин. Старик в ветхой солдатской шинели поднялся и осторожно пробрался сквозь разгорающуюся перепалку. Было заметно, что он опасается женщин, хотя все очень вежливо давали ему пройти.

Выйдя на улицу, старик зябко поежился, заворачивая поплотнее старые мослы ветхой рваниной; не поднимая головы, машинально поискал солнце - нету. Давно уже нет солнца, недели две? Больше…

Когда были русские, по тилявыср нарядная кызым говорила, что "фронт" или "цыклон". Она не понимала, что говорила, и те, кто научил ее так говорить - тоже не понимали, но все равно подучивали красивую кызым произносить пустые слова; урысы почему-то думали, что все знают. При этом не знали совсем ничего, даже самых простых вещей - что те же облака, застилающие солнце ТАК долго, делаются людьми. Нелепо - сами же рассказывали про фронт, и сами разводили руками…

Старик знал, что такое фронт. Сначала Волховский, потом, уже после госпиталя, следствия и тюрьмы - Четвертый Украинский. Потом еще Салехардский, и перед самым освобождением лагерный опер накрутил еще чирик. Старик не сердился на опера, молодого нервного белоруса, тот закрывал срочное требование по контингенту на Базу-10, очередной фронт старика.