— Вэти горы вошло зло. Я чувствую. Кровь невинных прольется.
— Что за зло?
— Твои мечи при тебе?
— Я не хочу ими пользоваться, Друсс. Не могу.
— Поверь мне: ты сильней их злого начала. Без них тебе не обойтись, парень, а Хараду не обойтись без тебя. — Друсс вздохнул. — Мне пора.
— Нет! Побудь хоть немного еще. — Скилганнон услышал отчаяние в собственном голосе и попытался себя побороть.
— Я догадываюсь, паренек, как тебе одиноко, но остаться никак не могу. Надо кое-кому помочь. В Пустоте никто долго один не продержится.
— Не понимаю. Так ты тоже заключен в Пустоте? Что за вздор.
— Я не заключен там и прихожу туда по своей воле. Когда захочу, то уйду. Ты плохо помнишь то, что там с тобой было, верно?
— Верно.
— Может, оно и к лучшему. — Друсс вздохнул. — Смотри, береги себя.
Скилганнон, борясь с отчаянием, приказал себе улыбнуться.
— Ты тоже, Друсс. Я мало что помню, но в Пустоте есть такие твари, что даже тебя способны прикончить.
Друсс ответил на это раскатистым, полным жизни смехом.
— Не дождешься, паренек!
Он улегся на расстеленное у костра одеяло и затих. Потом по его мощному телу прошла судорога, и Харад с безумными глазами, сжав кулаки, вскочил на ноги. При виде Скилганнона его охватило смущение.
— Сон страшный привиделся. — Тяжело дыша, он поднял топор, и его дыхание выровнялось. — Я вообще-то редко сны вижу. Только здесь.