Страница:
125 из 131
– Погулял я выходной у одной…
– Я так и подумал. А потом я подумал: нет, слишком просто… А ведь потому и правда, что просто. Но в соборе я еще не собрался с мыслями. Я решил: Бодайбо хотел отравить Маняшу, потому что она узнала что-то. Целил в Маняшу, попал в мамашу. И, значит, теперь он исправит прокол. Припомнил я вам, Октяб Георгич, баню и шапочку. Отсталая деревня, думаю, и жмот. До сих пор пользуется советским ширпотребом.
– Эх, ты, Константин.
– Ну да, дал я маху. Зато я примчался вовремя.
Желавшим подробностей Касаткин вкратце описал безобразную сцену.
Костя показал банную квитанцию и сохраненный Октябрем чек на костюм.
– Ночью, – объяснял Костя, – после всего, я обдумывал и понял. Не мог Бодайбо сунуть музейный билетик в куртку: она куплена позже билетика. И перекладывать его из кармана в карман Бодайбо не стал бы. Он не выкинул его, потому что билетик не попался ему на глаза. Билетик взяла Маняша и сунула ему в куртку сама. Она, таким образом, устроила улику. И куртку она повесила нарочно на тот крючок сбоку, на который повесил свою я. Она ловко рассчитала. В кармане Октябревой куртки я найду билет в Оружейку – лучший вешдок!
А ведь всё уличало именно Фомичеву. Я и раньше смотрел, но не видел. Я думал о другом… Ну, ладно, – спохватился он, покраснев. – Этой ночью я разложил всё по полочкам. Одни ноги ее чего стоят. Но это тоже ладно.
– Нет, не ладно, – вмешался Соловьев. – Эти ее черные башмаки Пелагея Панявина узнала в музее. Мы говорили с Крутиковой.
|< Пред. 123 124 125 126 127 След. >|