JК
Кремлевский фантомас :: Кассирова Елена
Страница: 87 из 131Но покойная няня Паня годами рассказывала Вере про Дом на набережной и его высокопоставленных жильцов. Касаткин-внук был ей известен, еще не родившись. А теперь он к тому же красовался на первой странице
«Культуры в Москве» у Веры Константиновны в служебной комнате.
Вера Константиновна вызвала на стул Ирочку и повела Костю к себе. Она поставила перед ним полосатую кружку с почерневшей от заварки трещинкой, налила чаю.
Было уютно и по-свойски, как во всех маленьких казенных помещениях. Учрежденческий столик боком к высокому окну, на окне столетники, за окном бесконечная желтая стена и одинокая старенькая черная «Волга».
Получилась чайная болтовня, но Костя не расстроился. Он так и знал. Ненужного должно быть много.
Крутикова, словно подчиняясь местной дисциплине, хвалилась не хуже Францева.
«Кремль их, что ли, дисциплинирует?» – мысленно удивился Костя.
Вера вообще оказалась словоохотлива.
– Бедная Панечка, – сокрушалась она, – молодчина была, умела держать язык за зубами, а ведь как любила посплетничать. Иришкины хахали названивают, а сниму я трубку – молчат. Я ему: что вы молчите и дышите? Вам Ирочку? Гудки. Духота у нас и влажность. И тут вдруг премия, ни с того ни с сего и, как назло, перед этим ужасным делом. – Вера опустила глаза и покраснела.
– А что за народ к вам ходит? – спросил Костя. – Не слишком, наверно, культурный?
– Нет-нет, очень культурный, культура высочайшая. Но стоило Касаткину заикнуться об «этом ужасном деле», лицо Крутиковой окаменело.
«Культуры в Москве» у Веры Константиновны в служебной комнате.
Вера Константиновна вызвала на стул Ирочку и повела Костю к себе. Она поставила перед ним полосатую кружку с почерневшей от заварки трещинкой, налила чаю.
Было уютно и по-свойски, как во всех маленьких казенных помещениях. Учрежденческий столик боком к высокому окну, на окне столетники, за окном бесконечная желтая стена и одинокая старенькая черная «Волга».
Получилась чайная болтовня, но Костя не расстроился. Он так и знал. Ненужного должно быть много.
Крутикова, словно подчиняясь местной дисциплине, хвалилась не хуже Францева.
«Кремль их, что ли, дисциплинирует?» – мысленно удивился Костя.
Вера вообще оказалась словоохотлива.
– Бедная Панечка, – сокрушалась она, – молодчина была, умела держать язык за зубами, а ведь как любила посплетничать. Иришкины хахали названивают, а сниму я трубку – молчат. Я ему: что вы молчите и дышите? Вам Ирочку? Гудки. Духота у нас и влажность. И тут вдруг премия, ни с того ни с сего и, как назло, перед этим ужасным делом. – Вера опустила глаза и покраснела.
– А что за народ к вам ходит? – спросил Костя. – Не слишком, наверно, культурный?
– Нет-нет, очень культурный, культура высочайшая. Но стоило Касаткину заикнуться об «этом ужасном деле», лицо Крутиковой окаменело.