Метро   ::   Глуховский Дмитрий

Диверсии против стратегических объектов влекли за собой высшую меру, за курение и разведение огня на перроне вне специально отведённого для этих целей места (общей "кухни", находившейся с края перрона, у лестниц, ведущих к новому выходу со станции), за неаккуратное обращение с огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами на станции полагалось немедленное изгнание, с конфискацией имущества.

Эти драконовские меры объяснялись тем, что уже несколько станций просто сгорело дотла. Огонь мгновенно распространялся по палаточным городкам, пожирая всех без разбора, и безумные, переполненные болью крики ещё долгие месяцы после катастрофы эхом отдавались в ушах жителей соседних станций, а обуглившиеся тела, склеенные вместе расплавленной резиной и брезентом, скалили зубы, потрескавшиеся в немыслимом жаре пламени, в свете фонарей перепуганных проходящих мимо коммерсантов и случайно забредших в этот ад путешественников.

Во избежание повторения их мрачной участи большинство станций внесло неосторожное обращение с огнём в разряд тяжких уголовных преступлений.

Изгнанием карались ещё и кражи, саботаж и злостное уклонение от трудовой деятельности. Впрочем, учитывая, что почти всё время все были у всех на виду, да и то, что на станции жило всего двести с чем-то человек, такие преступления, да и преступления вообще, совершались довольно редко, и в-основном чужаками.

Работа на станции была обязательной, и все, от мала до велика, должны были отработать свою ежедневную норму.