Мичман Хорнблоуэр   ::   Форестер Сесил Скотт

Он оказался человеком болезненного вида, склонным к глубокой меланхолии. Он не был так известен, как некоторые капитаны, чтобы без труда укомплектовать экипаж восторженными добровольцами, и не обладал сильным характером, чтобы превратить в энтузиастов и настоящих моряков насильно навербованный сброд, составлявший большую часть экипажа. Офицеры видели его редко и всякий раз только мрачнели при виде своего командира. На Хорнблоуэра, посетившего капитанскую каюту для обязательной церемонии представления, он не произвел особого впечатления: за столом, заваленным бумагами, сидел среднего роста человек с впалыми щеками и лихорадочным румянцем - свидетельством неизлечимой болезни.

- Вы позволите, сэр? - робко проговорил он, появляясь в дверях каюты.

- Вам семнадцать, если не ошибаюсь? - капитан Кин оторвался от бумаг, лежащих на столе, и поднял голову.

- Так точно, сэр!

- Родился 4 июля 1776 года, - задумчиво произнес капитан, - за целых пять лет до моего производства. А знаете ли вы, юноша, что я стал лейтенантом за шесть лет до вашего рождения?

- Так точно, сэр, - ответил Хорнблоуэр, несколько растерявшись, но капитан этого, кажется, не заметил.

- Сын лекаря... Вашему отцу следовало бы выбрать себе знатного покровителя, тогда вам не пришлось бы искать себе счастья во флоте.

- Так точно, сэр!

- Какое получили образование?

- Греко-латинская школа, сэр!

- Значит вы одинаково знакомы с Ксенофонтом и Цицероном.