JК
Крестом и стволом :: Серегин Михаил Георгиевич
Страница: 30 из 85Но узнать его священник сразу не смог: все лицо было покрыто сплошной сине-багровой маской синяка. Мужчина издал невнятный звук и повалился на косяк. Стоявший сзади оперативник придержал его за ворот.
– Что, узнаешь дружка? – поинтересовался Пшенкин.
– Нет, – честно сознался священник. – Не могу признать, вроде по фигуре знаком, а кто?..
Оперативники весело гоготнули.
– Ты такой же будешь, если в несознанку станешь играть! – сказал Пшенкин. – Рубцов это, Анатолий, дружок твой закадычный! Вместе Парфена мочили, вместе вам и сидеть!
– Анатолий?! – ужаснулся отец Василий. Он просто не мог поверить, что именно с этим человеком еще недавно мирно беседовал на автостоянке.
Человек-маска неразборчиво булькнул и пустил на остатки воротника густую кровавую слюну.
– Можешь идти, Мотыль, – разрешил Пшенкин.
– А этот?
– А вон, в уголок посади для наглядности.
Мотыль грубо, силком опустил Толяна на пол и вышел. Водитель попытался встать, но бессильно завалился на бок и ударился головой о цементный пол. Отец Василий инстинктивно дернулся подбежать, помочь, но браслет наручника только холодно звякнул о трубу. Уйти дальше стула священник не мог.
– Да люди вы или нет?! – повернулся он к Пшенкину.
– Рот заткни! – жестко оборвал его опер и вдруг мерзостно так улыбнулся. – Будем и дальше в игры играть или…
– Ну, гад! – не выдержал отец Василий. – Отплатится тебе, помяни мое слово! Не на этом свете, так на том.
– Что, узнаешь дружка? – поинтересовался Пшенкин.
– Нет, – честно сознался священник. – Не могу признать, вроде по фигуре знаком, а кто?..
Оперативники весело гоготнули.
– Ты такой же будешь, если в несознанку станешь играть! – сказал Пшенкин. – Рубцов это, Анатолий, дружок твой закадычный! Вместе Парфена мочили, вместе вам и сидеть!
– Анатолий?! – ужаснулся отец Василий. Он просто не мог поверить, что именно с этим человеком еще недавно мирно беседовал на автостоянке.
Человек-маска неразборчиво булькнул и пустил на остатки воротника густую кровавую слюну.
– Можешь идти, Мотыль, – разрешил Пшенкин.
– А этот?
– А вон, в уголок посади для наглядности.
Мотыль грубо, силком опустил Толяна на пол и вышел. Водитель попытался встать, но бессильно завалился на бок и ударился головой о цементный пол. Отец Василий инстинктивно дернулся подбежать, помочь, но браслет наручника только холодно звякнул о трубу. Уйти дальше стула священник не мог.
– Да люди вы или нет?! – повернулся он к Пшенкину.
– Рот заткни! – жестко оборвал его опер и вдруг мерзостно так улыбнулся. – Будем и дальше в игры играть или…
– Ну, гад! – не выдержал отец Василий. – Отплатится тебе, помяни мое слово! Не на этом свете, так на том.