JК
Мир, в котором я дома :: Прашкевич Геннадий
Страница: 1 из 66---------------------------------------------
Прашкевич Геннадий
Мир, в котором я дома
ГЕННАДИЙ ПРАШКЕВИЧ
МИР, В КОТОРОМ Я ДОМА
ПАМЯТИ
НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА ПЛАВИЛЬЩИКОВА,
УЧЕНОГО И ПИСАТЕЛЯ.
...Ибо он знал то, чего не ведала эта ли
кующая толпа, - что микроб чумы никогда не умира
ет, никогда не исчезает, что он может десятилети
ями спать где-нибудь в завитушках мебели или в
стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в
спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках
и в бумагах и что, возможно, придет на горе и в
поучение людям такой день, когда чума пробудит
крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого
города.
Альбер Камю
Над сельвой
Устраиваясь в кресле, я обратил внимание на человека, который показался мне знакомым. Он долго не поворачивался в мою сторону, потом повернулся, и я вспомнил, что видел его около часа назад. Он стоял в холле аэропорта и курил. На нем была плотная шелковая куртка, какие иногда можно увидеть на лесорубах или парашютистах, но не одежда меня удивила, а выражение лица: этот человек был абсолютно невозмутим: казалось, ничто в мире его не интересовало... И сейчас, едва пристегнувшись к креслу, он отключился от окружающего.
Дожидаясь взлета, я вытащил из кармана газету и развернул ее. Первая же статья удивила и заинтересовала меня.
Прашкевич Геннадий
Мир, в котором я дома
ГЕННАДИЙ ПРАШКЕВИЧ
МИР, В КОТОРОМ Я ДОМА
ПАМЯТИ
НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА ПЛАВИЛЬЩИКОВА,
УЧЕНОГО И ПИСАТЕЛЯ.
...Ибо он знал то, чего не ведала эта ли
кующая толпа, - что микроб чумы никогда не умира
ет, никогда не исчезает, что он может десятилети
ями спать где-нибудь в завитушках мебели или в
стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в
спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках
и в бумагах и что, возможно, придет на горе и в
поучение людям такой день, когда чума пробудит
крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого
города.
Альбер Камю
Над сельвой
Устраиваясь в кресле, я обратил внимание на человека, который показался мне знакомым. Он долго не поворачивался в мою сторону, потом повернулся, и я вспомнил, что видел его около часа назад. Он стоял в холле аэропорта и курил. На нем была плотная шелковая куртка, какие иногда можно увидеть на лесорубах или парашютистах, но не одежда меня удивила, а выражение лица: этот человек был абсолютно невозмутим: казалось, ничто в мире его не интересовало... И сейчас, едва пристегнувшись к креслу, он отключился от окружающего.
Дожидаясь взлета, я вытащил из кармана газету и развернул ее. Первая же статья удивила и заинтересовала меня.