Мир, в котором я дома   ::   Прашкевич Геннадий

Впервые он улыбнулся. А может, это снова дрогнул шрам под его выпяченной нижней губой. Одежда толстяка (он был первый, кого я коснулся) оказалась насквозь мокрой.

- Вам плохо? - спросил я.

- Молчать! - одернул нас уругваец, и, сжав зубы, я приступил к обыску.

Ощупав карманы худого матроса и двух представителей транспортной конторы Флойд (как явствовало из монограмм на их портфелях), я подошел к итальянке.

- Нет, - сказала она с отчаянием. - Вы не сделаете этого!

"Никто не уберегся от страха, - подумал я. - Пять минут назад все вели нормальную жизнь, читали, пили кофе, разговаривали, сейчас же страх разбил всех..." Я искал способ успокоить итальянку, но она уже ничего не могла понять и только все глубже вжималась в кресло, будто я был страшнее любого насильника... Но, занимаясь итальянкой, я вдруг увидел другое - человек, сидевший прямо за ней, невзрачный, незапоминающийся, одетый в мятую полотняную куртку, местами вытертую почти до дыр, быстро подмигнул мне. Он сделал это деловито и весьма убедительно. И, выигрывая для него время (я очень надеялся, что это не просто сумасшедший, а специальный сопровождающий авиакомпании), я спросил итальянку:

- Принести воды?

Это звучало почти насмешкой, но никакие другие слова просто не пришли в голову. Повернувшись к уругвайцу, я пояснил:

- Женщине плохо.

- Продолжайте свое дело! - крикнул он.

И в этот момент я бросился на пол.