Мир уршада   ::   Сертаков Виталий

Один из древних приемов, которому учили Матери, но бросать пришлось практически вплотную и, к тому же, не видя глаз соперника. Ренегат умер в полной уверенности, что ему перебили позвоночник. Только склонившись над ним, я поняла, что в коридоре мы не одни. Позади доставал арбалет второй стражник. Такой же твердолобый мужлан, с вышитым на рубахе крестом, деликатно прикрытым грудным доспехом, в тяжелой кастрюле поверх шерстяной шапочки, увешанный оружием.

Этот накануне курил опий — меня обдало вонью его гнилых зубов и прокуренных легких. Человеку, пребывавшему в тумане грез, тяжело что-то мгновенно внушить. Пока он поднимал арбалет, я метнула кинжал. Хорошо, что я одинаково пользуюсь обеими руками, но плохо, что дерьмовый кинжал только опрокинул рыцаря. Тяжелый кусок металла, но лезвие слабое, и отвратительный баланс. Мне просто повезло, что парни расслабились тут в бездействии, ведь на председателя последний раз нападали лет пятнадцать назад. То есть пять лет назад по исчислению Хибра. Я вырвалась за последний рубеж и разбудила несчастного голого тайца, устроившегося поспать на краю балкончика. Я буквально пробежала по его ногам. Внизу запрыгали гиены, но передняя стенка клетки уже была опущена. Раненый рыцарь Плаща не стал стрелять в захлопнувшуюся дверь и не погнался за мной пешком. Он скулил, точно раненый заяц, хотя лезвие едва ли проткнуло ребра. За воротами я свистнула дважды, до полусмерти напугав утренних торговок, тащившихся со своими волами на базар.