JК
Мэйфейрские ведьмы (Мэйфейрские ведьмы - 2) :: Райс Энн
Страница: 81 из 194Я услышал ее тихий голос, почти шепот:
- Петир, неужели это ты?
- Да, Дебора, - сказал я.
- Но, надеюсь, ты пришел не затем, чтобы меня спасти? - устало спросила она.
От звука ее голоса мое сердце всколыхнулось, ибо это был тот же голос, каким она говорила тогда, в своей спальне в Амстердаме. Он лишь приобрел чуть более глубокий резонанс и, возможно, некую мрачную музыкальность, вызванную страданиями.
- Я не могу этого сделать, Дебора. Хотя я и буду пытаться, но знаю, что потерплю неудачу.
Мои слова ее не удивили, тем не менее она улыбнулась.
Снова подняв свечу, я пододвинулся к Деборе поближе и опустился на колени, встав на сено, чтобы заглянуть в ее глаза. Я увидел знакомые черты лица и прежнюю милую улыбку. Мне показалось, что это бледное, исхудавшее создание - моя прежняя Дебора, уже обратившаяся в дух и сохранившая всю свою красоту.
Она не подвинулась ко мне, но лишь вглядывалась в мое лицо, словно писала с меня портрет. Я пустился в поспешные объяснения, звучавшие слабо и жалко. Я рассказал, что не знал о ее беде, поэтому прибыл сюда один, выполняя работу для Таламаски, и с болью узнал, что она и есть та самая графиня, о которой в городе столько разговоров. Я сказал, что знаю о ее апелляциях, поданных епископу и в Парижский парламент, но тут Дебора остановила меня, махнув рукой, и сказала:
- Мне придется завтра умереть, и ты ничего не сможешь сделать.
- Одно маленькое благодеяние я смогу тебе оказать, - сказал я. - У меня есть порошок.
- Петир, неужели это ты?
- Да, Дебора, - сказал я.
- Но, надеюсь, ты пришел не затем, чтобы меня спасти? - устало спросила она.
От звука ее голоса мое сердце всколыхнулось, ибо это был тот же голос, каким она говорила тогда, в своей спальне в Амстердаме. Он лишь приобрел чуть более глубокий резонанс и, возможно, некую мрачную музыкальность, вызванную страданиями.
- Я не могу этого сделать, Дебора. Хотя я и буду пытаться, но знаю, что потерплю неудачу.
Мои слова ее не удивили, тем не менее она улыбнулась.
Снова подняв свечу, я пододвинулся к Деборе поближе и опустился на колени, встав на сено, чтобы заглянуть в ее глаза. Я увидел знакомые черты лица и прежнюю милую улыбку. Мне показалось, что это бледное, исхудавшее создание - моя прежняя Дебора, уже обратившаяся в дух и сохранившая всю свою красоту.
Она не подвинулась ко мне, но лишь вглядывалась в мое лицо, словно писала с меня портрет. Я пустился в поспешные объяснения, звучавшие слабо и жалко. Я рассказал, что не знал о ее беде, поэтому прибыл сюда один, выполняя работу для Таламаски, и с болью узнал, что она и есть та самая графиня, о которой в городе столько разговоров. Я сказал, что знаю о ее апелляциях, поданных епископу и в Парижский парламент, но тут Дебора остановила меня, махнув рукой, и сказала:
- Мне придется завтра умереть, и ты ничего не сможешь сделать.
- Одно маленькое благодеяние я смогу тебе оказать, - сказал я. - У меня есть порошок.