JК
Монополия на чудеса :: Силин Влад
Страница: 160 из 407Света поблагодарила небрежным кивком и передала гитару мне:
– Играй.
– Свет, у меня не получится… Я…
– Играй!
Есть у меня грешок. Перед каждым концертом зачем-то оправдываюсь: и пальцы-то не размяты, и не в духе я, и не в голосе – хотя петь мне вовсе не обязательно. Нравится мне пококетничать, поломаться, чтобы все поубеждали меня, какой я хороший.
Струны простуженно задребезжали под моими пальцами. Хм… Как они на таком убожестве играют? Тут бы и Паганини застрелился.
– Мне бы что-нибудь… типа медиатора…
Пухленькая хихикнула. Это меня окончательно разозлило. Ладно, что-нибудь придумаем! Хоть и холодно и я вовсе не настроен давать концерты. Я вытащил из кармана «андужар» и срезал пластиковую эмблемку с рукава ее куртки.
– Это сойдет.
Светкины глаза загорелись. Не поймешь женщин – чего им надо?! Прости, Ла Тона, извини, Маноло Марин [7] … Пластиковая побрякушка прошлась по струнам.
И я заиграл.
…Когда я отдавал гитару, ребята потрясенно молчали. Теплые губы коснулись моей щеки.
– Ты молодец, – шепнула Света. – Ты – лучший!
Огонь фонарей плавился в стрельчатых витражах собора. Медные осел, пес, кот и петух – Бременские музыканты – мяукали и рычали в знак одобрения. Отныне я стал одним из них.
– Знаешь, – торжественно шепнул я золотистым колечкам Светкиных волос, – кажется, я тебя люблю!
Та часть моей души, что еще помнила, как я был манаром, иронично хмыкнула.
– Играй.
– Свет, у меня не получится… Я…
– Играй!
Есть у меня грешок. Перед каждым концертом зачем-то оправдываюсь: и пальцы-то не размяты, и не в духе я, и не в голосе – хотя петь мне вовсе не обязательно. Нравится мне пококетничать, поломаться, чтобы все поубеждали меня, какой я хороший.
Струны простуженно задребезжали под моими пальцами. Хм… Как они на таком убожестве играют? Тут бы и Паганини застрелился.
– Мне бы что-нибудь… типа медиатора…
Пухленькая хихикнула. Это меня окончательно разозлило. Ладно, что-нибудь придумаем! Хоть и холодно и я вовсе не настроен давать концерты. Я вытащил из кармана «андужар» и срезал пластиковую эмблемку с рукава ее куртки.
– Это сойдет.
Светкины глаза загорелись. Не поймешь женщин – чего им надо?! Прости, Ла Тона, извини, Маноло Марин [7] … Пластиковая побрякушка прошлась по струнам.
И я заиграл.
…Когда я отдавал гитару, ребята потрясенно молчали. Теплые губы коснулись моей щеки.
– Ты молодец, – шепнула Света. – Ты – лучший!
Огонь фонарей плавился в стрельчатых витражах собора. Медные осел, пес, кот и петух – Бременские музыканты – мяукали и рычали в знак одобрения. Отныне я стал одним из них.
– Знаешь, – торжественно шепнул я золотистым колечкам Светкиных волос, – кажется, я тебя люблю!
Та часть моей души, что еще помнила, как я был манаром, иронично хмыкнула.