JК
Монополия на чудеса :: Силин Влад
Страница: 350 из 407На сцене извивались полуголые девицы в черной коже; их заливало алое и синее сияние прожекторов; неумолчный рев барабанов дрожал в воздухе.
От грохота и боя, отдающегося в костях, от дурманящего аромата женского пота я потерял голову. И когда я, наплевав на застежки, рвал с нее черное влажное платье, она вдруг обхватила мою голову и притянула к себе.
– Я люблю этот мир! – прокричала мне на ухо. – Слышишь? И он! Будет!! Настоящим!!!
А потом нам как-то стало не до разговоров.
Вернулись мы через несколько часов – обессиленные, измученные, счастливые. Когда гремящий мазутный мир сменился успокаивающим полднем Машиной мастерской, я чуть не расплакался. Дома!
Мария лежала на полу, раскинувшись среди тюбиков краски. Глаза ее были полуприкрыты, по лицу блуждала счастливая улыбка.
– Что смотришь, котенок? – проворчала она. – Помоги. Видишь, я подняться не могу!
Я перенес ее в кресло и накрыл пледом.
– Ну вот, Леша, – весело продолжала она. – С тебя ответный визит. Возьмешь меня в свою Истень?
– Куда-куда?
Художница не ответила. В задумчивости она перебирала кисти, не решаясь взять ни одну из них.
– Теперь у тебя есть свой мир, тот, что только для тебя. Хочешь – прячься, хочешь – беги… Это мой подарок.
Ее кресло отъехало к стене. Мария запрокинула руки за голову и уставилась мечтательным взглядом в окна мансарды.
– А теперь иди. Оставь меня одну… Мне опять надо привыкать ко всему этому.
Я и сам понимал, что лучше уйти.
От грохота и боя, отдающегося в костях, от дурманящего аромата женского пота я потерял голову. И когда я, наплевав на застежки, рвал с нее черное влажное платье, она вдруг обхватила мою голову и притянула к себе.
– Я люблю этот мир! – прокричала мне на ухо. – Слышишь? И он! Будет!! Настоящим!!!
А потом нам как-то стало не до разговоров.
Вернулись мы через несколько часов – обессиленные, измученные, счастливые. Когда гремящий мазутный мир сменился успокаивающим полднем Машиной мастерской, я чуть не расплакался. Дома!
Мария лежала на полу, раскинувшись среди тюбиков краски. Глаза ее были полуприкрыты, по лицу блуждала счастливая улыбка.
– Что смотришь, котенок? – проворчала она. – Помоги. Видишь, я подняться не могу!
Я перенес ее в кресло и накрыл пледом.
– Ну вот, Леша, – весело продолжала она. – С тебя ответный визит. Возьмешь меня в свою Истень?
– Куда-куда?
Художница не ответила. В задумчивости она перебирала кисти, не решаясь взять ни одну из них.
– Теперь у тебя есть свой мир, тот, что только для тебя. Хочешь – прячься, хочешь – беги… Это мой подарок.
Ее кресло отъехало к стене. Мария запрокинула руки за голову и уставилась мечтательным взглядом в окна мансарды.
– А теперь иди. Оставь меня одну… Мне опять надо привыкать ко всему этому.
Я и сам понимал, что лучше уйти.