Мост дружбы   ::   Казанцев Александр

В душе Кото не очень радовалсятаким спутникам, но он боялся выказать перед начальником экспедиции Муцикавой хоть малейшее замешательство. Гордость руководила всеми его поступками.

Паттерсон открыл дверцу кабины. Оба американца и Кото вошли в самолет, загруженный какими-то металлическими трубами и сложными аппаратами. Паттерсон хлопнул на прощание низенького японца по плечу и сказал:

— О'кэй!

Муцикава вошел в кабину. Дверца закрылась. Паттерсон дал знак.

Взвыли моторы. Самолет, набирая скорость, побежал по бетонной взлетной дорожке. Казалось, он никак не может оторваться. Навстречу с пугающей быстротой мчался забор. Еще несколько секунд — и они в него врежутся.

Но как раз в том месте, где кончилась бетонная дорожка, самолет оторвался от земли и, едва не задев забор, стал набирать высоту.

Скоро внизу, как рассыпанные снежинки, забелели барашки океанских волн.

Впереди несколько часов полета. Солнце зайдет в неурочный час, чтобы не взойти до тех пор, пока Муцикава и Кото не вернутся в свою Японию. Теперь они летят, чтобы соорудить ледовый аэродром, обгоняя время, заставляя солнце быстрее опускаться к горизонту.

Внизу — однообразная равнина моря. Справа в тумане можно различить смутные очертания Аляски. Скоро Берингов пролив…

Кото жадно впитывал впечатления полета, но они омрачались чувством тошноты, с которым он едва мог совладать. Самолет ощутимо качало. Он то и дело проваливался куда-то вниз, и Кото чувствовал, что теряет вес.