JК
На крестины в Палестины :: Лютый Алексей
Страница: 90 из 96 — Сначала вопросы хамские задает, а теперь вот, как гейша французская, вниз свалился…
— Гейши не французские, а японские, — меланхолично поправил его Рабинович, не сводяс сарацина удивленного взгляда.
— Да какая мне разница, на хрен, — отмахнулся от него сердитый Ваня. — Ты видишь, что он делает? Полбашки заголил и саблю нам под нос тычет, чтобы мы ему кантик на затылке подровняли. Что мы, блин, на педикюров похожи?
— На кого? — оторопел кинолог.
— Ну, на педикюров. — Увидев его рожу, Жомов растерял весь пыл. — Это те, кто педикам красоту наводит…
Закончить фразу Ваня не успел, потому что Попов с Рабиновичем заглушили ее диким хохотом. Сеню просто скрючило пополам, а эксперт-криминалист и вовсе на травку свалился и недоеденный кусок мяса потерял. И то хорошо, что не поперхнулся им и не умер! А бравый омоновец сначала удивленно вытаращился на друзей, а потом, совершенно не понимая причины их смеха, начал потихоньку багроветь от злости. Может быть, так бы навсегда и остался с пунцовой харей, цвета генеральских лампас, да Рабинович вовремя в себя приходить начал.
— Ну, ты, блин, ля-апнул! Как в микрофон рыгнул, — едва отдышавшись от смеха, заявил он Жомову. — Педикюр, чтоб ты знал, Ванечка, лингвист ты наш доморощенный, это художественно-гигиеническая обработка ногтей на пальцах ног, а не то, что ты думал.
— А как же то называется? — недоверчиво поинтересовался омоновец.
— А хрен ее, мой милый, знает, — отмахнулся от него Сеня и слегка пнул носком берца все еще лежавшего в прежней позе сарацина. — Вставай, блин, чучело. Чего ты еще тут придумал такое?
— Не встану! — отрезал тот.
— Гейши не французские, а японские, — меланхолично поправил его Рабинович, не сводяс сарацина удивленного взгляда.
— Да какая мне разница, на хрен, — отмахнулся от него сердитый Ваня. — Ты видишь, что он делает? Полбашки заголил и саблю нам под нос тычет, чтобы мы ему кантик на затылке подровняли. Что мы, блин, на педикюров похожи?
— На кого? — оторопел кинолог.
— Ну, на педикюров. — Увидев его рожу, Жомов растерял весь пыл. — Это те, кто педикам красоту наводит…
Закончить фразу Ваня не успел, потому что Попов с Рабиновичем заглушили ее диким хохотом. Сеню просто скрючило пополам, а эксперт-криминалист и вовсе на травку свалился и недоеденный кусок мяса потерял. И то хорошо, что не поперхнулся им и не умер! А бравый омоновец сначала удивленно вытаращился на друзей, а потом, совершенно не понимая причины их смеха, начал потихоньку багроветь от злости. Может быть, так бы навсегда и остался с пунцовой харей, цвета генеральских лампас, да Рабинович вовремя в себя приходить начал.
— Ну, ты, блин, ля-апнул! Как в микрофон рыгнул, — едва отдышавшись от смеха, заявил он Жомову. — Педикюр, чтоб ты знал, Ванечка, лингвист ты наш доморощенный, это художественно-гигиеническая обработка ногтей на пальцах ног, а не то, что ты думал.
— А как же то называется? — недоверчиво поинтересовался омоновец.
— А хрен ее, мой милый, знает, — отмахнулся от него Сеня и слегка пнул носком берца все еще лежавшего в прежней позе сарацина. — Вставай, блин, чучело. Чего ты еще тут придумал такое?
— Не встану! — отрезал тот.