На последнем берегу   ::   Ле Гуин Урсула

— Это и торговлей нельзя назвать было, — ответила толстуха, и Аррен впервые заметил ее глаза, жесткие и темные как агаты, пристально рассматривающие его с Ястребом из-под круговерти качающихся перьев и сверкающих зеркал.

— Извлечение огня из ушей — презабавнейший трюк, — упрямо гнул свое Ястреб с простодушной ухмылкой. — Мне хотелось, чтобы мой племянник взглянул на это.

— Ну, видишь ли, — несколько смягчившись, сказала женщина, опершись на прилавок большими загорелыми руками и необъятной грудью. — Мы больше подобными фокусами не занимаемся. Люди разлюбили их. Теперь о зеркалах. Я вижу, ты помнишь мои зеркала, — и она тряхнула головой так, что вокруг них причудливо закружились тысячи разноцветных солнечных зайчиков. — Понимаешь ли, вы можете туманить человеку мозги с помощью зеркал, разных там слов и других трюков, о которых я не буду вам рассказывать, до тех пор, пока ему не покажется, что он видит то, чего здесь на самом деле нет. Например, огонь и золотые шары, или одежду из золотой ткани, украшенную алмазами величиной с абрикос, в которую я нарядила матроса, и тот заважничал, словно стал Королем Всех Островов… Но это все фокусы, обман. Людей легко одурачить. Они словно цыплята, очарованные змеей или показанным им пальцем. Но в конце концов до них доходит, что их облапошили, они приходят в бешенство, и подобные фокусы их больше не веселят. Поэтому я стала торговать одеждой и, быть может, не все шелка подлинны, не все руно — с Гонта, но их и впрямь можно носить — и ведь носят же! Они реальны, а не просто смесь обмана с воздухом, как та мантия из золота.