Анискин и Ботичелли. Киноповесть   ::   Липатов Виль Владимирович

Долго и внимательно, задумчиво и грустно, мудро и чуточку сердито глядел он на яркое праздничное строение, затем сказал:

– Вот ведь как получается дело-то. Сорок годов тому назад я с этой церкви колокола сбивал, я эту церковь был готов по бревнышкам и кирпичикам разнесть, а теперь вроде мне ее придется по иконке собирать… Вот через это несуразное дело я ночью глаз не сомкнул, все думал, как это так получается, что я, Федька Анискин, под малиновый звон иконки искать буду?…

Пошумливали от легкого ветра тополя и черемухи, ярилось солнце, пестрые тени скользили по лицу Анискина. Еще две секунды он постоял в грустной неподвижности, затем пошел к воротам металлической ограды.

– На ночь запирается? – строго спросил он.

– Запирается, – ответил отец Владимир и, нагнувшись, вынул из густых лопухов преогромный амбарный замок. – Запор весьма надежный и в целостности злоумышленником оставленный…

Участковый прошелся вдоль высоченного металлического забора, увенчанного остроконечными пиками с зазубринками на концах, и, почесывая под фуражкой затылок, вдруг замер – там, где забор был близок к соседнему дому. Участковый непонятно улыбнулся, выхватив из кармана большую лупу, принялся разглядывать через нее металл ограды.

– Это как называется? – сурово спросил он у попа, показывая на один из прутьев. – У вас, гражданин служитель культа, глаза молодые – разглядите без лупы… Вот и спрашиваю: как это называется?

– Сие царапины, – ответил поп.