Анискин и Ботичелли. Киноповесть   ::   Липатов Виль Владимирович

– Значит, ничего снедать не будете, значит,сытые, – говорила она. – Ну, Федор, это я тебе еще припомню! Конечно, старуху стару кажный забидеть может, но вот погоди – внук Сережка в прокуроры выйдет, он тебе хвоста накрутит…

– Ты очкнись-ка, Валерьяновна! – тоже рассердился Анискин. – Есть у меня время обеды в каждом доме разводить, ежели у твоего же родненького попа все иконы увели! Ну, кажи своего Крестителя!

– Ладно, ладно, Феденька! – еще раз пригрозила старуха. – Это я все на замет возьму… Вон он, Креститель! Пока ты меня забижашь, школьный-то директор дыхалку потерял… Ишь как он выструнился перед Крестителем-то!

Яков Власович, в самом деле, выструнился, как выразилась Валерьяновна, перед небольшой иконой Иоанна Крестителя. Он был изображен необычно – не застыл с вознесенным вверх крестом, а весь был в движении, порыве, написан был, трудно поверить, чуть ли не в экспрессионистской манере. Сибирская, северная, казацкая, «ермаковская» это была икона; весь сибирский размах и щедрость читались на нем. Яков Власович сопел и тоненько дышал, переставал совсем дышать и на мгновенья прикрывал глаза, словно ослепляло солнце. Поэтому Анискин сначала долго глядел на директора школы, покачав головой и почесав через фуражку макушку головы, тоже стал глядеть на икону. Это, наверное, и привлекло внимание Якова Власовича.

– Икона примерно конца семнадцатого века, – тихо сказал директор.