Анискин и Ботичелли. Киноповесть   ::   Липатов Виль Владимирович

Зачем-то разглядывая потертую кожу планшетки, участковый сказал таким тоном, словно разговаривал с самим собой, а в каюте никого, кроме него, не было:

– Гражданин Григорьев связан с человеком высокого роста, от него получает краденое, но не из рук высокого, а от гражданки Веры Ивановны Косой… Вывод: передаточное звено между деревней и областным центром…

– Выдумка! – просипел матрос.

Анискин медленно повернулся к следователю.

– Игорь Владимирович, разрешите?

– Действуйте, Федор Иванович.

Теперь участковый повернулся к капитану:

– Семен Семенович, ты нас в каюту гражданина Григорьева проводи. Чемоданишки, вещички его перетряхнуть надо. Да кроме тебя еще нам один понятой нужен.

Матрос онемел, выпучился, щеки сами собой ввалились.

Все вместе спустились в самое нутро громадного парохода, почти в машинное отделение, прошагав вдоль узкого, освещенного только электричеством коридора, остановились перед каютой без надписи.

Двухместная каюта с ярусно расположенными спальными полками была пуста, мала, едва вместила вошедших, и участковый попросил:

– Из-за двери ведите наблюденье. Мы с Григорьевым пошукаем…

Участковый в упор посмотрел на матроса.

– Какие чемоданы твои?

Григорьев просипел пропитым и перехваченным страхом голосом:

– У матроса не чемодан, а рундук…

– Ладно! Это чей чемодан? – спросил участковый, вынимая чемодан из дивно-неожиданного места – из-под стола, конец которого и опирался на чемодан, покрашенный и отделанный под дуб. Второй конец матросского стола был прикреплен шарнирами к бортовой стенке каюты. – Это не простой человек придумал, а голова! Боттичелли!

Пауза была велика, трагична, обреченно-зловеща.

– Мой чемодан, – наконец прошептал Григорьев. – То есть не мой, а… я его притащил.