JК
Анискин и Ботичелли. Киноповесть :: Липатов Виль Владимирович
Страница: 74 из 90 – Не надо ругаться… А ты, дорогой друг Юра, если виноват, иди – признавайся…
– Жить честно надо, – сказал Кадыр. – Человек ворует – не люблю. Иди, признавайся, без тебя достроим…
– Н-да, положеньице, – сказал Евгений Молочков. – Хуже архиерейского…
Юрий Буровских стоял растерянный и робкий – так на него наседал бригадир.
Самый лучший день, пожалуй, вызрел над деревней и Обью! Просторно было так, что глаз не хватало, красиво – что сердцу тесно. Анискин и Качушин шли по улице неторопливо, находили время и поговорить и по сторонам посмотреть. У трех древних осокарей они остановились, полюбовались на деревья, реку, заречье, чаек, что с криками носились над безморщинной, но стремительно и плавно несущейся к Ледовитому океану рекой.
– Красота какая, – сказал Качушин. – Теперь даже в райцентре четырехэтажные дома загораживают небо…
– Во! О красоте и поговорить охота, – обрадовался Анискин. – О ней, красоте, все собираюсь вам слово сказать, товарищ капитан… Ну, ладно, Игорь Владимирович… Я ведь прочел «Черные доски» Солоухина, который Владимир… Деревенский мужик, хоть и словом красуется… Так что прочел я «Черные доски»…
– Понравилось?
– Наверное, понравилось, – задумчиво отозвался Анискин. – Да нет, просто понравилось, ежели я теперь пропавши иконы со смыслом ищу! Это и правда: народное достояние да неоценимое богатство…
Они пошли по улице дальше, к клубу, на котором висела афиша фильма «Калина красная».
– Жить честно надо, – сказал Кадыр. – Человек ворует – не люблю. Иди, признавайся, без тебя достроим…
– Н-да, положеньице, – сказал Евгений Молочков. – Хуже архиерейского…
Юрий Буровских стоял растерянный и робкий – так на него наседал бригадир.
Самый лучший день, пожалуй, вызрел над деревней и Обью! Просторно было так, что глаз не хватало, красиво – что сердцу тесно. Анискин и Качушин шли по улице неторопливо, находили время и поговорить и по сторонам посмотреть. У трех древних осокарей они остановились, полюбовались на деревья, реку, заречье, чаек, что с криками носились над безморщинной, но стремительно и плавно несущейся к Ледовитому океану рекой.
– Красота какая, – сказал Качушин. – Теперь даже в райцентре четырехэтажные дома загораживают небо…
– Во! О красоте и поговорить охота, – обрадовался Анискин. – О ней, красоте, все собираюсь вам слово сказать, товарищ капитан… Ну, ладно, Игорь Владимирович… Я ведь прочел «Черные доски» Солоухина, который Владимир… Деревенский мужик, хоть и словом красуется… Так что прочел я «Черные доски»…
– Понравилось?
– Наверное, понравилось, – задумчиво отозвался Анискин. – Да нет, просто понравилось, ежели я теперь пропавши иконы со смыслом ищу! Это и правда: народное достояние да неоценимое богатство…
Они пошли по улице дальше, к клубу, на котором висела афиша фильма «Калина красная».