JК
Анискин и Ботичелли. Киноповесть :: Липатов Виль Владимирович
Страница: 82 из 90Я, может, жизнь не зря прожил! – Силой, дерзостью веяло от расстриги. – Я теперь в радости живу! Я, может, первый из всех понял, что правда, она в… Водка – вот правда! Я латынь знаю: ин вино веритас! Истина в вине!
Теперь перед участковым стоял тот Неганов, которого Анискин привык видеть: с фанатично блестящими глазами, с волосами, казалось, подхваченными ветром.
– Так! – тихо сказал Анискин. – Эдак!
Он не мог смотреть в глаза Неганову: сумасшедший огонек горел в них. Правая рука расстриги была вознесена над головой проповедническим, осеняющим жестом.
Тоскуя, Анискин отвел глаза от Неганова.
– Ты, Василий, ни в каком деле не знаешь края! – горько сказал участковый. – Когда ты в молодости в курганах татарское золото искал, так ты только мозоли на руках набивал, а теперь ты поперек дороги у людей, которых спаиваешь, встал. Это преступленье!
Который уж раз в жизни, за пятьдесят с лишним лет, стояли вот так – друг против друга – Анискин и Неганов!
– Люди, народ тебе судья, Василий! – сказал Анискин. – Что ты плакал, это я не видел, но ведь, Василий, жизнь наша кончается. Ты об этом мыслишь?
И осторожно, тихо, согнувшись, пошел к дверям. Был он такой, что спина казалась дряхлой-дряхлой, словно неживой. В нее и глядел Неганов… Глаза расширялись, наливались тоской, скорбью, страхом смерти…
Из тайги пулей вылетели Петька и Витька, разевая рты в беззвучном крике, бежали со скоростью курьерского поезда к дому, где помещался кабинет Анискина.
Теперь перед участковым стоял тот Неганов, которого Анискин привык видеть: с фанатично блестящими глазами, с волосами, казалось, подхваченными ветром.
– Так! – тихо сказал Анискин. – Эдак!
Он не мог смотреть в глаза Неганову: сумасшедший огонек горел в них. Правая рука расстриги была вознесена над головой проповедническим, осеняющим жестом.
Тоскуя, Анискин отвел глаза от Неганова.
– Ты, Василий, ни в каком деле не знаешь края! – горько сказал участковый. – Когда ты в молодости в курганах татарское золото искал, так ты только мозоли на руках набивал, а теперь ты поперек дороги у людей, которых спаиваешь, встал. Это преступленье!
Который уж раз в жизни, за пятьдесят с лишним лет, стояли вот так – друг против друга – Анискин и Неганов!
– Люди, народ тебе судья, Василий! – сказал Анискин. – Что ты плакал, это я не видел, но ведь, Василий, жизнь наша кончается. Ты об этом мыслишь?
И осторожно, тихо, согнувшись, пошел к дверям. Был он такой, что спина казалась дряхлой-дряхлой, словно неживой. В нее и глядел Неганов… Глаза расширялись, наливались тоской, скорбью, страхом смерти…
Из тайги пулей вылетели Петька и Витька, разевая рты в беззвучном крике, бежали со скоростью курьерского поезда к дому, где помещался кабинет Анискина.