JК
Наедине с собой или как докричаться до вас, потомки! Дневниковые записи 1975-1982 :: Гурунц Леонид
Страница: 9 из 304Сбить огонь, чего бы это мне ни стоило. Вперед, старина, никаких шансов на победу не обещаю".
Я думаю, сегодняшние наши беды начались тогда, когда авантюристы, спекулируя национальной идеей (это потом, зажравшись, ее назовут "ложной категорией"), дорвались до власти и тотчас же взялись за отрицание методов борьбы предшествующего поколения. При этом клеймя всех и вся за то, что они де были людьми наивными и верили в Москву. С уверенностью могу сказать, что уже к 1988 году в Карабахе вообще не было бы армян, если бы сами карабахцы не боролись, не сопротивлялись, презрев общесоюзный ГУЛАГ вообще, азербайджанский – в частности. Каждое письмо, и особенно, каждая опубликованная в союзной печати статья о проблемах Карабаха делали свое спасительное дело. Какими бы наивными сегодня, с высоты времени, ни казались эпистолярные методы борьбы, значение их трудно переоценить.
После каждой провокации, организованной алиевыми, будь то оправдание бандитов Наби и Караева или судилища над карабахской интеллигенцией, в Москву шел поток писем, на которые, худо-бедно, Кремль реагировал. По крайней мере, провокации не получали развития. Мало того, Баку начинал оправдываться, лебезить перед армянами. Я помню, как запаниковали в стане Кеворкова после получившего широкое распространение знаменитого письма Серо Ханзадяна генсеку Брежневу. Это был особый жанр публицистики.
Я думаю, сегодняшние наши беды начались тогда, когда авантюристы, спекулируя национальной идеей (это потом, зажравшись, ее назовут "ложной категорией"), дорвались до власти и тотчас же взялись за отрицание методов борьбы предшествующего поколения. При этом клеймя всех и вся за то, что они де были людьми наивными и верили в Москву. С уверенностью могу сказать, что уже к 1988 году в Карабахе вообще не было бы армян, если бы сами карабахцы не боролись, не сопротивлялись, презрев общесоюзный ГУЛАГ вообще, азербайджанский – в частности. Каждое письмо, и особенно, каждая опубликованная в союзной печати статья о проблемах Карабаха делали свое спасительное дело. Какими бы наивными сегодня, с высоты времени, ни казались эпистолярные методы борьбы, значение их трудно переоценить.
После каждой провокации, организованной алиевыми, будь то оправдание бандитов Наби и Караева или судилища над карабахской интеллигенцией, в Москву шел поток писем, на которые, худо-бедно, Кремль реагировал. По крайней мере, провокации не получали развития. Мало того, Баку начинал оправдываться, лебезить перед армянами. Я помню, как запаниковали в стане Кеворкова после получившего широкое распространение знаменитого письма Серо Ханзадяна генсеку Брежневу. Это был особый жанр публицистики.