JК
Наследники Борджиа :: Дьякова Виктория
Страница: 98 из 389Копна волос на затылке распустилась и локоны упали в воду,обрызгав мелкими светящимися капельками ее полные груди. Она смотрела в ожидании, готовая принять. Монисто из золотых итальянских монет с изображением гордых ликов римских кесарей, украшающее ее шею, торжественно мерцало в свете звезд. Не говоря ни слова, Никита сбросил рубаху и кинувшись в пруд, схватил в объятия ее теплое влажное тело.
– Мука ты моя, проклятие ты мое, – шептал он покрывая горячими поцелуями ее шелковистую шею, плечи и трепещущую в волнении грудь.
– А разве ты не знал, синьор Никита, – откликнулась негромко Вассиана, – что страдание всегда – всего лишь оборотная сторона любви…
Но он не дал ей договорить, опалив страстным поцелуем ее мягкие губы. Затем поднял на руки, вынес на берег и осторожно опустил на прохладную траву.
– «Луна в полночный поздний час плыла, – произнесла княгиня по-итальянски, откинувшись на руке Никиты так, что груди ее вздыбились как два переполненных кипящей лавой вулкана. – И понуждая звезды разредиться, – продолжала она вдохновенно, – скользила в виде яркого котла навстречу небу, там, где солнце мчится, когда оно за Римом для очей меж сардами и корсами садится…»
Никита не отозвался. Склонив голову, он приник к ее груди, вбирая ртом обжигающую наслаждением упругость ее сосков и бархатистую податливость кожи вокруг. Вассиана легко встряхнула головой, закрыв в томлении глаза и все тело ее пронизал озноб вожделения. Ее мокрые волосы упали на лицо князя. Он поднял голову.
– Мука ты моя, проклятие ты мое, – шептал он покрывая горячими поцелуями ее шелковистую шею, плечи и трепещущую в волнении грудь.
– А разве ты не знал, синьор Никита, – откликнулась негромко Вассиана, – что страдание всегда – всего лишь оборотная сторона любви…
Но он не дал ей договорить, опалив страстным поцелуем ее мягкие губы. Затем поднял на руки, вынес на берег и осторожно опустил на прохладную траву.
– «Луна в полночный поздний час плыла, – произнесла княгиня по-итальянски, откинувшись на руке Никиты так, что груди ее вздыбились как два переполненных кипящей лавой вулкана. – И понуждая звезды разредиться, – продолжала она вдохновенно, – скользила в виде яркого котла навстречу небу, там, где солнце мчится, когда оно за Римом для очей меж сардами и корсами садится…»
Никита не отозвался. Склонив голову, он приник к ее груди, вбирая ртом обжигающую наслаждением упругость ее сосков и бархатистую податливость кожи вокруг. Вассиана легко встряхнула головой, закрыв в томлении глаза и все тело ее пронизал озноб вожделения. Ее мокрые волосы упали на лицо князя. Он поднял голову.