Наследники по прямой. Книга вторая   ::   Давыдов Вадим

– Не ждёт, – согласился Гурьев. – Не ждёт. Но вставать нельзя. Хотя бы день – надо полежать.

– Нельзя.

– Я знаю.

– Что, не получается? – Сталин вдруг усмехнулся, вздёрнул подбородок.

– О чём ты, Иосиф Виссарионович?

– Двадцать лет обещал. Обещал? Обещал. А – не получается. Да?

– Я не Бог. И ты это знаешь лучше, чем кто-нибудь ещё. В тридцать девятом был первый звонок. Это – второй. Третий может быть последним. Это всё, что я знаю.

– Значит, надо вставать.

Сталин медленно выпростал руку из-под одеяла, откинул его:

– Помоги.

У Гурьева дёрнулось веко – но он подчинился. Сталин сел на кровати – нахохлившийся, как простуженный воробей. Ангины мучили его всю жизнь – и в детстве, и позже. Теперь – навалилось всё вместе: ещё и удар впридачу. Так, что Гурьев подумал: всё, конец. Но – нет, ещё, видимо, не время. Ещё повоюем. Придётся. Он знал, что ангина даёт осложнения на сердце, и честно сказал об этом Сталину. Тот ничего не ответил – сил не было отвечать, только веки прикрыл. А сейчас – вот, даже сидит. Может, выкарабкается?

Сталин кивнул, словно в ответ на его, Гурьева, невысказанный вопрос. И повторил:

– Работать надо. Городецкий где?

– В Москве.

– Позови. И мальчика позови, хочу с ним ещё поговорить. Всё, иди. Мне надо работать.

– Надо людям что-то сказать, Иосиф Виссарионович.

– Я знаю. Напишу, потом скажу. Иди. Этим что сказать – придумай. Вечером приезжай.