Наследники по прямой. Книга вторая   ::   Давыдов Вадим

Я всегда в такие минуты вспоминаю Оскара Брукса – это генеральный управляющий банком моей сестры: трудно вообразить себе более колючего, чопорного, желчного типа. Но он бесценен – всегда говорит правду, даже если вам хочется убить его за это.

– То есть – аппарат всё-таки необходимо чистить, – улыбнулся Сталин.

– Конечно, Иосиф Виссарионович. Обязательно. Но и смазывать тоже. И потом: человек – всё-таки не машина. Поэтому человека можно и, я считаю, нужно предупредить – один раз, и при этом он должен очень хорошо знать и понимать: второго раза – не будет.

– Но всё-таки Вы считаете – надо мягче.

– После войны, Иосиф Виссарионович. После войны. Сейчас – нельзя.

– Считаете, что война обязательно будет?

-Она уже идёт, Иосиф Виссарионович. Хотим мы или нет – уже ясно, что придётся воевать и придётся победить.

Они говорили уже очень долго – гораздо дольше, чем Гурьев предполагал, но беседа шла лучше, гораздо лучше, чем он мог надеяться в самых смелых своих мечтах. Он готов, подумал Гурьев. Он готов, мой мальчик, мой малыш. Не знаю, будет ли у меня когда-нибудь сын, но ученик – уже есть. Лучший из лучших. Гурьев смотрел на них – на светлые, чистые лица детей, на лицо Сталина, с какими-то вдруг обмякшими и разгладившимися чертами, смотрел на румянец, проступающий сквозь серо-жёлтую старческую бледность, и понимал, что угадал. Я опять угадал, подумал он. Опять. Я всегда угадываю, Рэйчел, девочка моя, не так ли? Он смотрел на них и понимал: да, угадал. Угадал. Сумел сделать невозможное. Не только угадать мечту великого Сталина – воплотить её. Вочеловечить. Очеловечить.