JК
Кто убил Паломино Молеро? :: Льоса Марио Варгас
Страница: 110 из 149Он снова сел на угол письменного стола, одной ногой упираясь в пол, а другой болтая в воздухе, и после долгого молчания нерешительно заговорил: – Значит, тот, кого вы ненавидите, тот, которому что ни сделай, все будет мало, – это не Рикардо Дуфо, а…
Он не осмелился назвать второе имя. Литума видел: девушка без малейшего колебания кивнула.
– Он ползал у меня в ногах, как собака, целовал мне руки, – воскликнула она, охваченная одним из этих внезапных, ничем не вызванных приступов ярости. – Любовь не признает границ, говорил он. Мир не понимает этого. Родная кровь дает себя знать. Любовь – это любовь, она все сметает на своем пути. Когда он так говорит, когда плачет и просит у меня прощения, я ненавижу его. Я хочу ему смерти.
Слова ее внезапно заглушило радио. Диктор говорил торопливо и горячо, и Литума не разбирал ни единого слова. Потом заиграла музыка – это была песенка, пользовавшаяся у жителей Талары наибольшей популярностью: Погляди на них – на углу сто-о-оят, И даже глядеть на меня-я не хотя-я-ят…
Литума ощутил внезапную злобу на певца, и на того, кто включил радио, и на песенку, и на самого себя. «Вот поэтому она и говорила, что это омерзительно, – думал он, – потому она и отделяла влюбленность от любви». Все молчали, только гремело радио. Алисия Миндро снова успокоилась, позабыла о своей ярости: она чуть кивала в такт мелодии и смотрела на лейтенанта выжидательно.
– Вот теперь я понимаю, – очень медленно проговорил тот.
Девушка поднялась.
– Мне пора. Поздно.
– Теперь я понимаю, кто оставил нам здесь, в дверях, анонимное письмо, – сказал лейтенант. – Кто посоветовал нам съездить в Амотапе и расспросить донью Лупе обо всем, что случилось с Паломино Молеро.
Он не осмелился назвать второе имя. Литума видел: девушка без малейшего колебания кивнула.
– Он ползал у меня в ногах, как собака, целовал мне руки, – воскликнула она, охваченная одним из этих внезапных, ничем не вызванных приступов ярости. – Любовь не признает границ, говорил он. Мир не понимает этого. Родная кровь дает себя знать. Любовь – это любовь, она все сметает на своем пути. Когда он так говорит, когда плачет и просит у меня прощения, я ненавижу его. Я хочу ему смерти.
Слова ее внезапно заглушило радио. Диктор говорил торопливо и горячо, и Литума не разбирал ни единого слова. Потом заиграла музыка – это была песенка, пользовавшаяся у жителей Талары наибольшей популярностью: Погляди на них – на углу сто-о-оят, И даже глядеть на меня-я не хотя-я-ят…
Литума ощутил внезапную злобу на певца, и на того, кто включил радио, и на песенку, и на самого себя. «Вот поэтому она и говорила, что это омерзительно, – думал он, – потому она и отделяла влюбленность от любви». Все молчали, только гремело радио. Алисия Миндро снова успокоилась, позабыла о своей ярости: она чуть кивала в такт мелодии и смотрела на лейтенанта выжидательно.
– Вот теперь я понимаю, – очень медленно проговорил тот.
Девушка поднялась.
– Мне пора. Поздно.
– Теперь я понимаю, кто оставил нам здесь, в дверях, анонимное письмо, – сказал лейтенант. – Кто посоветовал нам съездить в Амотапе и расспросить донью Лупе обо всем, что случилось с Паломино Молеро.