JК
Кукла для утех :: Серегин Михаил Георгиевич
Страница: 5 из 49Слово за слово, и вот они уже идут по улице, обмениваясь впечатлениями о неожиданно теплой осени.
Она – высокая стройная блондинка с волосами, обрезанными на уровне плеч, с миниатюрным курносым носиком, припухлыми губками и широкими карими подведенными глазками, и он – небольшого росточка, худой после казенных харчей, вырвавшийся на свободу, хлебнувший по полной человек.
Рысаков сам себе не мог поверить, что ему удалось снять такую красивую девочку. Каждый раз, когда он смотрелся в зеркало, он видел перед собой далеко не супермена и не киногероя. Голубые зрачки, стреляющие из-под тяжелых, нависающих бровей, – что может быть отвратительнее. Нос картошкой, тонкие губы и вместе с тем широкие скулы. Прямо скажем, не фонтан.
Но за все годы недолгой двадцатишестилетней жизни с ним не случилось одной важной вещи – он не приобрел комплексов. Несмотря на свой мрачный вид, Рысаков шел от начала и до конца, успевая везде, всегда и во всем. Он брал смелостью и нахрапистостью, тем, чего большинству других людей, по его собственному мнению, недоставало.
За долгие месяцы, проведенные в неволе, он стал более начитанным, более умным, нежели прежде. Его посадили, когда он учился на четвертом курсе университета. Занимался химией. Никто не мог поверить, что один из лучших, подававших надежды студентов попал в криминальную историю.
Она – высокая стройная блондинка с волосами, обрезанными на уровне плеч, с миниатюрным курносым носиком, припухлыми губками и широкими карими подведенными глазками, и он – небольшого росточка, худой после казенных харчей, вырвавшийся на свободу, хлебнувший по полной человек.
Рысаков сам себе не мог поверить, что ему удалось снять такую красивую девочку. Каждый раз, когда он смотрелся в зеркало, он видел перед собой далеко не супермена и не киногероя. Голубые зрачки, стреляющие из-под тяжелых, нависающих бровей, – что может быть отвратительнее. Нос картошкой, тонкие губы и вместе с тем широкие скулы. Прямо скажем, не фонтан.
Но за все годы недолгой двадцатишестилетней жизни с ним не случилось одной важной вещи – он не приобрел комплексов. Несмотря на свой мрачный вид, Рысаков шел от начала и до конца, успевая везде, всегда и во всем. Он брал смелостью и нахрапистостью, тем, чего большинству других людей, по его собственному мнению, недоставало.
За долгие месяцы, проведенные в неволе, он стал более начитанным, более умным, нежели прежде. Его посадили, когда он учился на четвертом курсе университета. Занимался химией. Никто не мог поверить, что один из лучших, подававших надежды студентов попал в криминальную историю.