JК
Непобедимый Олаф :: Льгов Андрей
Страница: 188 из 600Клянусь золотыми волосами Фригг!
- Урман, ты точноспятил - не думал я тебя оскорблять, сядь и давай допьем этот бочонок,- попытался успокоить товарища Хэймлет,- мне не раз приходилось водить флот, в котором было больше десяти кораблей, но враги, как правило, оказывались куда многочисленнее.
- Ну и что? - настаивал Олаф.- Пусть врагов будет много раз по многу, пусть на каждый мой корабль-палец приходится по многу рук вражеских кораблей. По мне, так чем больше, тем веселее.- Он грозно взмахнул мечом перед самым носом Хэймлета.
Датчанин уже утомился выслушивать Олафа, он взял глечик грозного вояки и, наполнив питьем, поставил перед товарищем.
- На, Олаф, выпей и успокойся.
Но эти слова лишь подхлестнули Торкланда, чувство справедливости, обостренное хмельным напитком, требовало немедленного удовлетворения:
- Ах ты, гад ползучий, датский выкормыш, ты опять меня оскорбляешь? Не помнишь, как купался в протоке? Я тебе еще прошлого оскорбления не забыл, как это ты меня тогда назвал, кажется...
- Обезьяна волосатая,- спокойно напомнил Хэймлет.
- Что, ты опять? - Олаф замахнулся мечом и замер в нерешительности: нехорошо было убивать товарища, надо бы отложить меч в сторону и просто набить ему морду, но так не хотелось прятать это чудесное оружие, так чесались руки кого-нибудь им зарубить. Меч так и просил этого, все естество Олафа напряглось, борясь с двумя противоречивыми чувствами. И вдруг дилемма разрешилась сама собой.
- Урман, ты точноспятил - не думал я тебя оскорблять, сядь и давай допьем этот бочонок,- попытался успокоить товарища Хэймлет,- мне не раз приходилось водить флот, в котором было больше десяти кораблей, но враги, как правило, оказывались куда многочисленнее.
- Ну и что? - настаивал Олаф.- Пусть врагов будет много раз по многу, пусть на каждый мой корабль-палец приходится по многу рук вражеских кораблей. По мне, так чем больше, тем веселее.- Он грозно взмахнул мечом перед самым носом Хэймлета.
Датчанин уже утомился выслушивать Олафа, он взял глечик грозного вояки и, наполнив питьем, поставил перед товарищем.
- На, Олаф, выпей и успокойся.
Но эти слова лишь подхлестнули Торкланда, чувство справедливости, обостренное хмельным напитком, требовало немедленного удовлетворения:
- Ах ты, гад ползучий, датский выкормыш, ты опять меня оскорбляешь? Не помнишь, как купался в протоке? Я тебе еще прошлого оскорбления не забыл, как это ты меня тогда назвал, кажется...
- Обезьяна волосатая,- спокойно напомнил Хэймлет.
- Что, ты опять? - Олаф замахнулся мечом и замер в нерешительности: нехорошо было убивать товарища, надо бы отложить меч в сторону и просто набить ему морду, но так не хотелось прятать это чудесное оружие, так чесались руки кого-нибудь им зарубить. Меч так и просил этого, все естество Олафа напряглось, борясь с двумя противоречивыми чувствами. И вдруг дилемма разрешилась сама собой.