JК
Купание голышом :: Хайасен Карл
Страница: 23 из 464Так на черта он это сделал?»
Это какая-то бессмыслица, считала Джои Перроне. Все это.
Чаз; ленивая, сладко пахнущая, шершавая акула; чайки, что орут над головой, – умереть спокойно не дают человеку.
И чух-чух подвесного мотора, тихое, все громче; хлюп-хлюп волн о… неужели о борт лодки? «Не верь ушам своим, – сказала себе Джои. – Откуда тут взяться лодке?»
Бессмыслица. Бессмыслица – далекий голос, зовет ее, мужской голос, уговаривает не сдаваться, держись, милая, еще минутку.
А потом тот же голос говорит все в порядке, держу, отпусти это, давай, отпускай!
Что-то подняло ее, будто она легка и воздушна, как пузырь. Прозрачные капельки текли по ее голым ногам, она возносилась над водой, и ее ступни ласкала пенная оторочка волн.
Затем пришли обволакивающее тепло, запах сухого белья и сон, глубокий как смерть.
Три
– Не двигайся, – произнес мужчина.
– Где я?
– В безопасности. Постарайся лежать смирно.
– А акула? Она меня покусала?
– Какая еще акула?
– Та, за которую я держалась, когда ты меня нашел.
Мужчина тихо засмеялся:
– Это был тюк с марихуаной.
– Да ну тебя.
– Шестьдесят фунтов отборной ямайской травы.
– Великолепно. – В бреду она приняла пеньковый мешок за акулью шкуру. – Где я? – опять спросила она. – Я ни черта не вижу. Что у меня с глазами?
– Опухли и не открываются.
– От соли? Скажи мне, больше ничего не…
– И от ожогов медуз, – прибавил мужчина.
Это какая-то бессмыслица, считала Джои Перроне. Все это.
Чаз; ленивая, сладко пахнущая, шершавая акула; чайки, что орут над головой, – умереть спокойно не дают человеку.
И чух-чух подвесного мотора, тихое, все громче; хлюп-хлюп волн о… неужели о борт лодки? «Не верь ушам своим, – сказала себе Джои. – Откуда тут взяться лодке?»
Бессмыслица. Бессмыслица – далекий голос, зовет ее, мужской голос, уговаривает не сдаваться, держись, милая, еще минутку.
А потом тот же голос говорит все в порядке, держу, отпусти это, давай, отпускай!
Что-то подняло ее, будто она легка и воздушна, как пузырь. Прозрачные капельки текли по ее голым ногам, она возносилась над водой, и ее ступни ласкала пенная оторочка волн.
Затем пришли обволакивающее тепло, запах сухого белья и сон, глубокий как смерть.
Три
– Не двигайся, – произнес мужчина.
– Где я?
– В безопасности. Постарайся лежать смирно.
– А акула? Она меня покусала?
– Какая еще акула?
– Та, за которую я держалась, когда ты меня нашел.
Мужчина тихо засмеялся:
– Это был тюк с марихуаной.
– Да ну тебя.
– Шестьдесят фунтов отборной ямайской травы.
– Великолепно. – В бреду она приняла пеньковый мешок за акулью шкуру. – Где я? – опять спросила она. – Я ни черта не вижу. Что у меня с глазами?
– Опухли и не открываются.
– От соли? Скажи мне, больше ничего не…
– И от ожогов медуз, – прибавил мужчина.