Нет повести печальнее на свете...   ::   Шах Георгий Хосроевич

Проявив таким образом необходимую деликатность, он стал затем расспрашивать сына об учебе и новостях университетской жизни, пока не подобрался к интересовавшему его предмету.

– Скажи, Ром, это правда, что ты увлекся математикой?

– Да, отец. Кто тебе доложил?

– Неважно. И виновата в этом девушка, которую вы встретили летом на берегу, не так ли?

Ром кивнул, дав себе слово при первом же подходящем случае отплатить Гелю за предательство.

– Она тебе понравилась?

Ром опять кивнул.

– Ты влюбился?

– Не знаю, отец.

– Да, конечно, никому это не ведомо, пока не приходится идти на жертвы ради своего чувства.

– Ты считаешь, что любовь – это готовность чем-то пожертвовать?

– По-моему, лучше не скажешь.

Ром с вызовом встретил обеспокоенный отцовский взгляд:

– Тогда признаюсь: я готов ради Улы на все.

Они вели беседу в саду, окружавшем со всех сторон семейный коттедж. Заботливо взращенный руками нескольких поколений семейства Монтекки и поддерживаемый в образцовом порядке, сад содержал десятки видов гермеситской флоры, декоративных и плодоносящих. Ром обвел глазами этот благоухающий уголок, где каждое дерево, куст, цветок были знакомы ему до мельчайших, скрытых от постороннего взора деталей. Вместе с отцом, матерью, Гелем он поил и кормил их, выхаживал от болезней, укрывал от редкого, но грозного в здешних краях града.