JК
Кухтеринские бриллианты :: Черненок Михаил
Страница: 6 из 46Хрипловатым, похоже, уставшим голосом:
– Мог и не вернуться. Ладно веревка с собой оказалась. Выбросил конец из лодки и, как по линейке, по ней определял, куда плыть.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросила старуха.
– Гниль одна… – грубо бросил мужчина и заговорил неразборчиво.
– Неужто я виновата? Столь годов прошло, и кости погниют, не только… – перебила мужское бормотание старуха.
– Ты бы еще подольше… как собака сено… берегла… – пробормотал мужчина.
– Хоть что-нибудь уцелело?
– Уцелело… От сушки дырка.
– В мешке-то чо?
– Чирей на плечо.
– Ну, ну!… – строго повысила голос старуха. – Я ведь могу и передумать…
Голоса почти затихли. Мальчишки, затаив дыхание, не сговариваясь, осторожно полезли через тальниковые заросли по направлению голосов. Кое-как различив в тумане засохшую березу, спрятались за ее толстым корявым стволом. У берега, в трех-четырех метрах от березы, возле лодки стояла сгорбленная бабка Гайдамачиха и рослый сутуловатый мужчина в плаще с накинутым на голову капюшоном, из-за которого нельзя было разглядеть лицо. В носу лодки, насторожившись, сидел лопоухий, похожий на пуделя, Гайдамачихин пес Ходя.
Мужчина подтянул нос лодки к берегу, достал из нее мешок, заполненный чем-то наполовину, легко закинул поклажу через плечо на спину и, сутулясь, направился по тропинке от озера к селу. Гайдамачиха звякнула замком по цепи и низко наклонилась.
– Мог и не вернуться. Ладно веревка с собой оказалась. Выбросил конец из лодки и, как по линейке, по ней определял, куда плыть.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросила старуха.
– Гниль одна… – грубо бросил мужчина и заговорил неразборчиво.
– Неужто я виновата? Столь годов прошло, и кости погниют, не только… – перебила мужское бормотание старуха.
– Ты бы еще подольше… как собака сено… берегла… – пробормотал мужчина.
– Хоть что-нибудь уцелело?
– Уцелело… От сушки дырка.
– В мешке-то чо?
– Чирей на плечо.
– Ну, ну!… – строго повысила голос старуха. – Я ведь могу и передумать…
Голоса почти затихли. Мальчишки, затаив дыхание, не сговариваясь, осторожно полезли через тальниковые заросли по направлению голосов. Кое-как различив в тумане засохшую березу, спрятались за ее толстым корявым стволом. У берега, в трех-четырех метрах от березы, возле лодки стояла сгорбленная бабка Гайдамачиха и рослый сутуловатый мужчина в плаще с накинутым на голову капюшоном, из-за которого нельзя было разглядеть лицо. В носу лодки, насторожившись, сидел лопоухий, похожий на пуделя, Гайдамачихин пес Ходя.
Мужчина подтянул нос лодки к берегу, достал из нее мешок, заполненный чем-то наполовину, легко закинул поклажу через плечо на спину и, сутулясь, направился по тропинке от озера к селу. Гайдамачиха звякнула замком по цепи и низко наклонилась.